— Я не могу себе позволить камни. Мне и серебро вряд ли по карману.
— Могу попросить папу, чтобы он прислал несколько стальных подшипников.
Ким рассмеялась.
— Лучше расскажи, как это он отпустил тебя ко мне? И еще, поподробнее, — о тебе и мужчинах, желательно о тех, на которых из одежды надеты только пояса для инструментов.
— С радостью, но сначала ты расскажешь мне о Риде, Лауре и скверном мальчишке-пасторе.
Ким застонала.
— Только не упоминай об этом, если Рид окажется поблизости. И не шути.
Улыбка исчезла с лица Джекки.
— Все так плохо?
— Хуже, чем ты можешь себе представить. Рид действительно без памяти любил эту маленькую шлюшку и…
— Ты всегда придерживалась именно такого мнения о ней?
Ким снова посмотрела на дверь.
— По правде говоря, мое мнение было еще хуже. Я считала ее обыкновенной… заурядной.
Родившись талантливыми, Джекка и Ким были благодарны судьбе, но никогда не сказали бы во всеуслышание, что немного презирают людей, которые не умеют творить.
— Насколько обыкновенной? — спросила Джекка.
— Абсолютно. Она никогда не сделала ничего, отличающегося от того, что делают все. То, как она одевалась, о чем говорила, что готовила — все это было безвкусным… унылым. Я никогда не могла понять, что Рид в ней нашел.
— Она хорошенькая?
— Да, но ничего выдающегося. Понимаешь, она такая, как все.
— Может быть, по этой причине она и ушла от твоего брата? Возможно, чувствовала себя неуверенно рядом с Ридом, — предположила Джекка. — Я видела его лишь однажды, но, насколько помню, он весьма недурен собой. И вероятнее всего, умен, иначе не смог бы учиться в медицинской школе.
Взгляд Ким стал тяжелым.
— Ты приехала ко мне или к моему внезапно ставшему свободным брату?
— Я узнала, что он свободен, только час назад. Но теперь намерена этим воспользоваться.
Ким хотела что-то сказать, но увидела, что в палату входит ее мать.
— Считай, что получила мое благословение, — прошептала она и пожала руку подруги.
С благословением или без него, но в течение следующих дней Джекка обнаружила, что не может привлечь внимание Рида. Он был даже красивее, чем ей помнилось, к тому же в свои двадцать шесть лет был близок к тому, чтобы стать настоящим доктором.
Джекка старалась изо всех сил, но он ее не замечал. Она носила очень короткие шорты, обнажавшие стройные ноги, и открытые маечки, демонстрировавшие красивую грудь. Но Рид на Джекку не смотрел. По правде говоря, он не смотрел ни на кого. Он просто бродил по дому в старых джинсах и свитере, иногда сидел, уставившись в телевизор, но чаще его невидящий взгляд был устремлен в стену. Создавалось впечатление, что его тело оставалось живым, а душа умерла.