— Понимаю, — сказал Зелимхан, немного подумав. — Никакой, конечно, он мне не родственник, но дело не в том. Видно, веденское начальство пронюхало, что я где-то в этих горах, вот они и послали этого подлеца проверить, а по возможности и выяснить, за кем установить слежку, чтобы выйти на мой след.
— Я тоже догадывался, что здесь нечисто... — сказал старик, выбирая не слишком жирный кусок мяса. — А потому я сказал ему, что хоть и слышал об абреке Зелимхане, но никогда не видел его.
— Вот оно как! — вздохнул харачоевец. Он ел медленно и мало, подкладывая все лучшие куски гостю.
— Кстати, скажи мне, — поинтересовался Зока, — он действительно такой грамотей, что может работать писарем?
— К сожалению, может, — ответил Зелимхан. — Да ты, наверное, знал веденского купца Кюри?
— Знал, конечно.
— Так это его сын Багал, по прозвищу Одноглазый. При жизни отца он успел выучить русскую грамоту, а после его смерти, промотав все свое состояние, стал служить тому, у кого есть чин, а главное — деньги, — абрек сокрушенно покачал головой. — Эх, и многих же заставил поплакать его грязный язык!
Когда с едой было покопчено, оба мужчины некоторое время молчали. Каждый думал о своем. На лице старика застыло выражение сосредоточенности, его глубоко сидящие глаза слегка сузились и подернулись грустью. Он что-то хотел сказать, но Зелимхан опередил его:
— Вот ты говоришь, собери побольше людей, организуй отряд, — он посмотрел на старика, — а вдруг в наш отряд проникнет вот такой, как этот Одноглазый?
— Ну и что? — не понял Зока.
— Да он всех нас тут же и продаст, — ответил абрек, глядя на старого пастуха с тревогой, словно это предательство уже свершилось. — И пропадешь ни за грош...
— Плохие люди везде бывают, — вздохнул старик. — Надо только вовремя разгадать их замыслы.
— Нет, Зока, человека можно проверить только делом, а словам я не верю, — Зелимхан смотрел куда-то в сторону. — Вот, например, пришел ко мне недавно один и говорит: «Возьми меня, Зелимхан, в абреки». Я спрашиваю его: «С чего это ты вдруг решился на такое дело?» «Ненавижу, — говорит, — царских чиновников, все они сволочи да взяточники». «Неужто, — спрашиваю, — все сволочи?» «Все», — отвечает. «Ладно, — говорю ему, — вот и я знаю одну такую сволочь — шалинского пристава. Убей его и приходи тогда ко мне...»
— Ну и пришел?
— Нет, — Зелимхан пожал плечами и горько усмехнулся. — Да он и не собирался в абреки, подослали его или сам додумался моей головой купить благоволение начальства.
Оба умолкли, словно прислушиваясь к пению лесных птиц.