У самого брода на перекладинах старой арбы сидел крестьянин, обхватив руками голову.
— Да будет добрым твой день, — приветствовал его Зелимхан.
— Да полюбит тебя бог, — встал тот, тревожно поглядывая по сторонам.
— Чем могу помочь? Что-то случилось? — поинтересовался харачоевец.
— Да вот ехал с похорон, — объяснил крестьянин. — Встретил меня здесь харачоевский Зелимхан, отобрал волов и ушел, — он недоуменно развел руками.
— Что!? Харачоевский Зелимхан? — изумился абрек.
— Да, он, — крестьянин растерянно смотрел на незнакомого всадника. — Это-то и обидно, что Зелимхан. Простые люди так любят его.
— Куда он ушел? — спросил абрек, поднимая коня на дыбы.
— Вон туда, — показал крестьянин на дорогу, ведущую в Рошничу.
— Жди меня здесь! — крикнул харачоевец, пуская коня вскачь. За мостом через Мартанку Зелимхан нагнал всадника с берданкой, гнавшего двух волов.
— Стой! — грозно приказал абрек. — Ты кто такой? Зачем обидел человека? — и он схватил за узду его коня.
— Не подходи ко мне! — заорал тот, поднимая ружье. — Я абрек Зелимхан.
— Кто? Кто, ты сказал? — не поверил своим ушам харачоевец и даже расхохотался при виде долговязой фигуры своего двойника.
— Говорю же, я Зелимхан из Харачоя, — повторил растерявшийся вор.
— Опусти ружье, подлец... — тихо сказал харачоевец и замахнулся плеткой. — Я — абрек Зелимхан! А ты откуда такой взялся? Говори!
Поняв, в какое опасное положение он попал, вор опустил берданку, лихорадочно соображая, как бы ему благополучно унести ноги.
— Говори, самозванец, откуда ты взялся? — потребовал Зелимхан, хлестнув его плеткой.
— Какой тебе толк от моей смерти? Возьми волов и отпусти меня с миром, — взмолился вор. — Вот и коня моего отдам... — он проворно спешился.
— Нет, — ответил Зелимхан, — сперва извинись перед хозяином волов. Расскажешь нам, почему решил воровать и грабить под чужим именем. А там уже посмотрим.
— Пощади меня, — умолял вор. — Клянусь перед аллахом и тобой, что не позволю себе ничего такого.
— Нет, не верю я клятвам грабителя, — резко сказал абрек. — Иди вперед и гони волов, а не то пристрелю как собаку, — и он толкнул долговязую фигуру стволом винтовки.
Неожиданное и ошеломляющее зрелище вскоре предстало перед глазами крестьянина. По-прежнему одиноко сидел он на своей арбе, когда из-за поворота дороги показались его волы, которых покорно вел тот самый человек, что незадолго до этого отнял их у него. А за ним верхом следовал давешний всадник с винтовкой в руках.
— Ошибся я, прости, — выдавил из себя самозванец и протянул крестьянину свою берданку.