Его смысл открылся мне в следующий же миг. Двое в масках,
которые привязывали Марли с Картером, вытащили из ведра с
водой длинные прутья. Они несколько раз взмахнули ими над
головой, примеряясь. Прутья со свистом рассекли воздух. Толпа
зааплодировала этой пробе руки столь же неистово, как только что
аплодировала избранным.
Через несколько секунд спина Картера будет безжалостно
исполосована, а нежные руки Марли....
—
Нет! — закричала я. — Нет!
—
Кажется, меня сейчас вырвет, — прошептала Натали,
а Элиза глухо застонала, уткнувшись в плечо приставленного к ней
гвардейца.
Но это не помогло.
Я вскочила и рванулась к Максону, запнувшись о колени отца.
—
Максон! Максон, останови это варварство!
—
Вернитесь на свое место, мисс, — сказал пристав-
псиный ко мне гвардеец, пытаясь силой усадить меня обратно.
—
Максон, прошу тебя, пожалуйста!
—
Это небезопасно, мисс!
—
Не трогайте меня! -— завопила я на гвардейца и со
всей силы лягнула его. Но он держал крепко.
Э ЛИ ТА
—
Америка, сядь, пожалуйста! — попыталась уре-
зонить меня мама.
—
Один! — провозгласил человек в маске, и я увидела,
как прут обрушился на ладони Марли.
Она жалобно заскулила, точно собака, получившая нинок. Картер
не проронил ни звука.
—
Максон! Максон! — надрывалась я. — Останови
:>то! Останови, пожалуйста!
Он слышал меня, я знала, что слышал. Его глаза медленно
закрылись, кадык дернулся, как будто он пытался отгородиться от
моего голоса.
—
Два!
В крике Марли прозвучала ничем не прикрытая мука. Я не могла
себе представить, как ей больно, а ведь оставалось еще тринадцать
ударов.
—
Америка, сядь! — прикрикнула мама.
Мэй сидела между ней и папой, отвернув лицо в сторону. Ее плач
был почти таким же жалобным, как и плач Марли.
—
Три!
Я осмелилась взглянуть на родителей Марли. Ее мать закрывала
лицо руками, а отец обнимал жену, как будто силился защитить от
всего того, что они теряли в этот миг.
—
Пустите меня! — приказала я своему гвардейцу, но
все было напрасно. — Максон! — закричала я снова.
Перед глазами все плыло от слез, но я различала до статочно,
чтобы увидеть, что он слышал меня.
Я принялась озираться на других девушек. Разве мы не должны
что-то сделать? Некоторые тоже плакали. Элиза сидела
согнувшись пополам и прикрыв глаза ру кой. Казалось, она вот-вот
потеряет сознание. Однако никто не проявлял никаких признаков
протеста или возмущения. Но почему?
—
Пять!
КИР А КА С С
Вопли Марли будут стоять у меня в ушах до конца моих дней. Я
никогда в жизни не слышала ничего подобного. Как и
тошнотворное эхо торжествующего рева толпы, смакующей
зрелище расправы, словно это какое-то развлечение. Как и