— Он один уже теперь стоит десятка. Жаль, не выпросил я его тогда: отважен, умен, высокие силы с ним говорят.
— Пропустил ты своё счастье, — Карди улыбнулась. — Не беда — с лихвой наверстаешь. Всё своё сполна и до капельки получишь, дай только срок. А вот сейчас гляжу — все твои рабов себе ныне захватили, кроме тебя самого.
— Вождю не раб и не слуга по чину полагаются.
— Вот и дам тебе в отплату куда большее. Понял, я думаю, ради кого я тебя вызвала и в пути поторопила? Это сам Орхат здесь ведовским и железным ремеслом занимается. Оружейник из оружейников. Его себе забирай.
Орхат, стоящий у крайних деревьев, обернул башку, заулыбался во все желтоватые зубы.
— Это не слуга, тем более не раб — почитаемый всеми мастер, — проговорил Тэйнрелл. — Доля его в добыче — две моих.
— Я не один иду, а с женой и помощницей, — ответил Орхат. — Ей, как любому отроку-первогодку, — восьмая часть доли вождя.
Леэлу, что так и осталась стоять почти под мордой гнедого коня, едва ли не в панике озиралась вокруг.
— Что такое — или не мил тебе стал дядюшка? — спросила Кардинена.
— Не в том дело. Я себя считала твоей… вашей, — ответила девушка, чуть споткнувшись на слове. — Тебя и ученика.
— Ну, знаешь! Коли тебе спасли жизнь, это еще не повод на всю это жизнь вешаться спасителю на шею.
В глазах Леэлу стоймя стали слёзы — огромные, хрустальные. «А хороша, — внезапно подумал Сорди. — Глаза большие, карие. А что кость широкая — неважно. Будь она парнем…»
— Иди от меня, — со внезапной жёсткостью в голосе ответила Карди. — Спать-то без просыпу хороша была.
И подала коня вперед всем корпусом: прямо на пешую.
На том и закончилось дело.
Заночевали оба, ученик и его учительница, в полупустой хижине: Орхат забрал всё, что согласились увезти на заводных лошадях его новые товарищи. Расположились на полу, стянув под себя и на себя всё оставшееся тряпье: ночь после дождя ожидалась прохладная, а к тому же Сорди трясла мелкая и мерзкая лихоманка.
— Я могу сказать?
— Можешь. Да не чинись ты так!
— Виноват я, — в который раз пожаловался он на судьбу. — Не захотел тебе про свой нож напомнить.
— То не вина и не судьба. Игра одна.
— Что если бы правоглавы одно зеркало у меня нашли?
— Не было бы резону поиграть им перед твоим носом. И всего остального.
— Карди, и так плохо, что мои бывшие собратья в рабство угодили, а ведь многие вообще на тот свет.
— На иную ступень, однако. Чуть пониже. А насчет рабов… не морочь себе голову. Это до поры до времени, пока не образумятся. Только Тэйн их теперь от себя и своего знаменитого рода нипочем не отпустит. Еще причти — со всех твоих соотечественников запрет снят, скорлупа разбита. Эх, жаль одно: больно быстро с ними разделались. Снова скучать придется.