Праздник продолжался. На подмостках развернулось представление. Илья взял её на руки и тихонько понес вглубь сада. Они сидели на скамейке, и она как на исповеди рассказывала всю свою историю. С самого начала, ничего не утаив. Он слушал, затаив дыхание, она положила голову ему на плечо, он обнял её, прижав к себе. Внезапно она замолчала. Повернувшись, Илья понял — она уснула. Гости разошлись, Илья взял уснувшую девушку на руки и внес в дом, уложив на кушетку в зале. Слуги, убиравшие посуду, с удивлением наблюдали за ними. Еще минуту он стоял, глядя на безмятежно спящую Юлию, затем развернулся и вышел из особняка. Извозчик, задремавший на улице, очнулся от того, что Юсупов похлопал его по плечу, протянул пятак и велел:
— В тюрьму!
* * *
Андрей, точно потерявший разум, ворвался в особняк. Если Юлия не лгала, то его жизнь была сплошным фарсом, его жена сделала подлость и с этой подлостью все это время смотрела ему в глаза, а его тесть и вовсе негодяй, сыгравший на чувствах девушки, которая его искренне любила. Не может быть. Не может этого быть, его семья не могла его так предать. Юлия сказала в кладовой, в старом шкафу. Андрей кинулся к двери старой кладовой. Шкафа в ней не было:
— Тихон! Он закричал что было силы, Тихон, сюда!
Старый камердинер прихрамывая вышел:
— Звали барин?
— Где шкаф?! Где отсюда шкаф?
Лицо камердинера вытянулось:
— Так это, барин, еще, помнится, после свадьбы Наталья Сергеевна велела вынести и спалить и его и все что в нем!
— Так что было в нем? Ты помнишь! Что было в нем?
— Простите барин, не грамотные мы. Ну бумаги старые, тряпье. Все сожгли.
— Прости! Прости старина.
Андрей сел на корточки, прислонившись спиной к стене. Похоже Юлия не лгала и Натали просто уничтожила следы преступления. Где еще это может быть. Андрей вспомнил. Юлия сказала, что листовки могут быть где угодно. Промелькнула мысль. Зала! Бальная зала. Она была самой большой и самой старой комнатой в особняке. Там было четыре камина и кладовая, куда со всего дома сносили бумаги, чтобы растапливать ими камины. Он кинулся туда. Рванув дверцы кладовой, Андрей с остервенением принялся выкидывать древний бумажный хлам. Десять лет! Да за эти десять лет, конечно, все уничтожено. А может Юлия лгала, может Натали ни в чем не виновата. Да — ревнивая, да — взбалмошная, но не предательница же! Добравшись до дальней стенки комнаты, он увидел на полу пожелтевшие, скомканные листки. Развернув один из них, он прочитал:
«Казаки! Пришло время выбрать наш путь! С кем мы, с отсталым режимом самодержавия, или новым, революционным путем демократической России, где каждому будет место по его заслугам, где ваши дети не будут больше страдать от холода и голода, а вы будете сами выбирать, каким путем идти нашей великой многострадальной стране! Я поведу вас верной дорогой, К черту царя батюшку — он не может помочь ни нашей земле, захлебывающейся кровью на Кавказе, ни нашим детям, умирающим от нищеты. Да здравствует новая власть- власть народа! Вставайте! Будьте едины, я, сын генерал-губернатора, осознавший всю пагубность нашей власти, всю подлость её и несправедливость… Я, Андрей Истомин, возглавлю…»