Запах тления давно выветрился, и застоявшийся воздух разбивали включившиеся металлические лапы вентиляторов. Пол выстилал темный блестящий кафель.
Уже никакой средневековой романтики здесь не осталось. Усыпальница не была музейным экспонатом, ее стремились привести в состояние, отвечающее санитарным нормам.
«Историческая достоверность» канула в прошлое.
— Похоже, здесь основательно потрудились, — помертвевшими губами прошептал учитель. Кол ей надо было вбить! Слюнтяй, слюнтяй…так и не спас ни ее, ни себя…
— Я, как историк, не одобряю подобного варварства, — вещал рядом провожатый, — но, с другой стороны, дирекцию тоже можно понять. Держать под полом гнилое болото, рассадник всяческих инфекций…такое могли позволить себе лишь средневековые бароны!
Они медленно спускались по скользким ступеням, а в висках Лайнелла колотились бешеным вихрем видения сна…
…вот он ступает по влажному камню, а на руках его гибкое тело бездыханной девушки…
Яркий свет ламп.
…полыхание креста…
Вот здесь, на этой ступеньке, он заметил, что глаза — о, эти серые глаза! — у нее открыты…
— Вам тут не жутко по ночам, с таким скоплением мертвецов?
— А чего их бояться-то?.. — откликнулся хранитель музея. — Обычные покойники. «Не мертвая» только одна, и та зачарована. Нежить давно дала бы о себе знать… Вон ее гроб, смотрите!
Могли бы и не показывать. Он узнал его из сотен, стоявших здесь, и отыскал бы с завязанными глазами: после последнего сна…
О, боже, как жестоко порой играет нами провидение…
Черный мрамор.
Блики мертвого света на матовой поверхности.
Пыль на ступенях постамента, а на самой крышке — ни пылинки…
Лайнелл…
Влад…
Констан…
…ступил на подножие памятника и медленно поднялся к саркофагу.
Выбитая надпись: «Баронесса Попрушнек, Елизавета. 1312–1339. REQUISCAT IN PACE».
1312–1339, ха.
И «Покоится в мире», даже написанное на всех языках мира, а не только на церковной латыни, не могло успокоить это создание.
Ее мог успокоить лишь кол. Осиновый кол в сердце!
И он это сделает. На этот раз он это сделает и освободит ее!
Господи, дай мне силы…
…проверить…
— Не трогайте гроба! — прозвучало издали испуганное предупреждение старого архивариуса.
Поздно.
Лайнелл всем телом налег на массивную крышку — и сдвинул ее.
Взвизг отполированного камня, вскрик ученого, что-то вроде «что вы делаете?!», каменная пыль, ссыпающаяся по бортам саркофага…
И вид пустой гробницы.
Фоулн закусил губы.
О боже…
Элли…
Элизабет Попрушкайне…
Елизавета Попрушнек.
Лиза, Лизонька…
Его Лизетт…
Нет под богом причины, по которой…
…оставить тебя в живых…
разлюбить тебя…