— Взглянул, — с готовностью ответил опер. — Все у него нормально, если не считать заспанного лица. Помятым было… спал, значит…
— А в дом напротив заглядывал, с жильцами беседовал? — перебил, не посчитав нужным дослушивать дальше пустой треп подчиненного, начальник криминальной милиции.
— Еще нет… Только собирался, — вновь смутился опер.
— Видел, как собирался, глазея на экспонаты…
— Я не просто глазел, товарищ майор, — стал оправдываться опер с долей «казенно-праведной» обиды в голосе. — Там витрины на стендах разбиты… экспонаты похищены. Вон… Склярик, — кивнул опер в сторону опрашиваемого участковым работника музея, — говорит, что похищен меч князя какого-то… то ли Буя, то ли Тура… и еще что-то ценное.
— Сам ты турок… буев, — съязвил вновь Реутов, выведенный из себя исторической малограмотностью опера, граничащей с полным невежеством; хотел сказать и покрепче, но сдержался. — Возможно, меч Буй-тура, князя курского, двоечник несчастный, — сделал предположение одновременно с укором в адрес бестолкового представителя современной молодежи, мало чем интересующегося, кроме, разве что, Интернета, денег да секса.
— Не знаю, — пожал плечами обескураженный оперок. — Может быть…
— Вот то-то и беда, что ничего вы, «поколение пепси-колы», не знаете. Хоть, как проникли преступники в музей, знаешь? Или и тут «голый вассер»?
— Криминалист говорил, что запорные устройства на двери и окнах повреждений не имеют. Может быть, кого-то знакомого охранник впустил да и получил по тыковке… — вслед за отделовским спецом по экспертным делам сделал предположение молодой опер, попытавшись хоть как-то реабилитироваться в глазах начальника КМ. — А может, он сам себя того… товарищ майор? Где-нибудь по молодому делу прошлялся ночь, а пришел под утро, обнаружил кражу — и ствол к голове… А?..
— Может быть… — повторил Реутов довольно безучастно, словно во время рассуждений оперка находился далеко-далеко в собственных мысленных завихрениях, а отвечал скорее автоматически, без осознания слов последнего. — Может быть… Ты вот что, — как бы спохватившись, приказал он оперу без прежнего насмешливого тона, — не ходи тут, как тень отца Гамлета, не наводи тоску на возку, а отправляйся-ка в дом, что напротив музея, да начни там опрашивать жильцов… Да поживее, попроворнее. Пока по рабочим местам да своим делам из квартир не рассосались. Может, кто что-то видел… Особенно с пожилыми поговори — у них часто бывает бессонница. Любят в такие минуты по полночи у окон торчать, о жизни уходящей размышлять да сожалеть… А еще пацанов, шпану дворовую, порасспрашивай — они чуть ли не до утра возле дома шатаются… И видеть что-то могли, и сами на любую пакость способны. Понятно?