Итак – общность языка, как одна из характерных черт нации.
Это, конечно, не значит, что различные нации всегда и всюду говорят на разных языках или все, говорящие на одном и том же языке, обязательно составляют одну нацию. Общий язык для каждой нации, но не обязательно разные языки для различных наций! Нет нации, которая бы говорила сразу на разных языках, но это еще не значит, что не может быть двух наций, говорящих на одном языке! Англичане и североамериканцы говорят на одном языке, и все-таки они не составляют одной нации. То же самое нужно сказать о норвежцах и датчанах, англичанах и ирландцах.
Но почему, например, англичане и североамериканцы не составляют одной нации, несмотря на общий язык?
Прежде всего, потому, что они живут не совместно, а на разных территориях» {198} .
Это наиболее важный для нас пункт сталинской работы 1913 года: общность языка – одна из определяющих понятия нации. Языки даже одной нации могут, оказывается, делиться на народно-разговорные и официально-канцелярские. Однако ни язык, ни признак исторически сложившейся общности людей все еще не дают однозначного определения нации, так как на одном и том же языке говорят и англичане, и североамериканцы; испанцы Европы и мексиканцы Америки, то есть люди разных национальностей и рас, проживающие на разных территориях. Мы можем вспомнить и обратные примеры, когда русские в России или русские во Франции или в Канаде говорят на совершенно разных языках и т. п. Значит, продолжает рассуждать Сталин, признак языка недостаточен и тогда он вводит еще один признак: « общность территории , как одна из характерных черт нации» {199} .
Но и это еще не все. Если между различными частями общей территории нет внутренней экономической связи, то и люди, проживающие на ней, даже если они говорят на одном языке и имеют общую историю, не будут составлять нацию. Так было, например, в странах, прошедших эпоху феодальной раздробленности. Значит, для складывания единой современной нации необходим общий экономический рынок, связывающий все части страны крепче всех остальных уз. Так Сталин, вслед за классиками марксизма, связал зарождение современных наций исключительно с зарождением и развитием экономических связей. Обратим на этот момент особенное внимание. Для иллюстрации последнего тезиса Сталин приводит в пример историю близкой ему Грузии: «Взять хотя бы грузин. Грузины дореформенных времен жили на общей территории и говорили на одном языке, тем не менее они не составляли, строго говоря, одной нации, ибо они, разбитые на целый ряд оторванных друг от друга княжеств, не могли жить общей экономической жизнью, веками вели между собой войны и разоряли друг друга, натравляя друг на друга персов и турок. Эфемерное и случайное объединение княжеств, которое иногда удавалось провести какому-нибудь удачнику-царю, в лучшем случае захватывало лишь поверхностно-административную сферу, быстро разбиваясь о капризы князей и равнодушие крестьян. Да иначе и не могло быть при экономической раздробленности Грузии… Грузия, как нация, появилась лишь во второй половине XIX века, когда падение крепостничества и рост экономической жизни страны, развитие путей сообщения и возникновение капитализма установили разделение труда между областями Грузии, в конец расшатали хозяйственную замкнутость княжеств и связали их в одно целое» {200} . Таким образом, только капитализм и только в конце XIX века связал грузин в единую нацию. Сталин промолчал, а может быть, и не знал тогда, что в состав молодой грузинской нации вошли не только близкие по языкам картвельские, но и иные племена. Но лет через тридцать он с одобрением будет читать сочинения, в которых грузин будут непосредственно возводить к жителям Урарту и к древним хеттам.