— Что с ним? Тебе не нравится цвет? — Она знала, что не понравилось ее матери. Она провела последние несколько минут перед зеркалом, разглаживая на себе свитер. Он явно подходил к ее британским ботинкам и бриджам, и к твидовому жакету, и к красновато-коричневой ленте на шляпке с загнутыми полями — все это было новым, ни разу не надеванным. Все эти вещи прекрасно смотрелись в магазине: гладкая, как кошка, кашемировая коричневая шляпка, и размер был подходящим. Но она плотно облегала голову, слишком плотно; Марджори знала, что прелестная девушка в плотно обтягивающем свитере вызывает волнение в окружающих. Это было очень досадно, подумала она, и очень глупо, на Южных морях никто не задумался бы над этим дважды. Она решила вести себя вызывающе. Ее матери свитер мог не понравиться, но Сэнди Голдстоуну он уж точно понравится.
— Марджори, люди подумают — я даже не знаю, что они подумают.
— Я взрослая девушка, мама.
— Это-то меня и беспокоит, дорогая.
— Мам, к твоему сведению, девушки не ездят верхом на лошадях в розовых стеганых халатах, которые делают их похожими на бочки. Они носят свитера.
Миссис Моргенштерн, маленькая и полная женщина, носила как раз розовый стеганый халат. Но этот спор был для них обычным делом; и миссис Моргенштерн ничего другого не оставалось, как перейти в наступление:
— Папа никогда не разрешит тебе выйти из дома в таком виде! Это что, весь твой завтрак? Может, еще черный кофе? У тебя будет расшатанная нервная система к двадцати одному году. Съешь по крайней мере булочку… Кто был на танцах?
— Студенты предпоследнего курса Колумбийского колледжа, мама; около двухсот пятидесяти девушек и юношей.
— Мы кого-нибудь знаем?
— Нет.
— Как это нет? Разве Розалинда Грин не была там?
— Ну конечно, была.
— Ну, ее-то мы знаем.
Марджори ничего не ответила, а ее мать продолжала:
— Как это ты собираешься кататься на лошади? Я полагала, что у тебя лекции во вторник.
— Но я решила пойти сегодня.
— С кем?
— С Билли Эйрманном.
— Ведь на улице холодно. Как же ты пойдешь в таком костюме?
— Почему бы нет? Ведь весна же.
— Ты не произведешь в таком виде на Билла Эйрманна никакого впечатления.
— Но когда-то же я должна начать носить его?
— Да, раз уж ты учишься ездить верхом. Но почему бы тебе не поехать в учебный манеж?
Здесь миссис Моргенштерн исходила из соображений здравого смысла. Марджори брала уроки верховой езды в манеже и на время взяла старый костюм у их соседки — Розалинды Грин. Мать Марджори купила ей новый костюм с условием, что она не наденет его до тех пор, пока не начнет совершать прогулки верхом по аллеям парка. Марджори могла бы солгать матери, и при этом ее не мучили бы угрызения совести, но на этот раз она действительно собиралась ездить в парке.