— Ма, я не собираюсь в манеж. Мы будем кататься в парке.
— Что-что? Ты же взяла только три урока. И ты еще не готова. Ты упадешь с лошади и свернешь себе шею.
— Это вполне возможно. — Девушка поставила со звоном чашку на стол и пролила почти весь свой кофе.
— Марджори, я не разрешаю тебе идти в парк с этим толстым, неуклюжим Билли Эйрманном. Он, вероятно, ездит не лучше тебя.
— Ну пожалуйста, мама. Мы едем с двумя другими парами и с грумом. Это даже безопаснее, чем в манеже.
— И кто же эти остальные?
— Розалинда и Фил.
— А кто еще?
— Ну, это их друг. — Марджори решила ничего не говорить матери о Сэнди Голдстоуне.
— Кто же он такой?
— Да так, один парень. Я не знаю, как его зовут, но мне точно известно, что он — отличный наездник.
— Как же ты знаешь об этом, если даже незнакома с ним?
— Мам, ради Бога, перестань! Так говорят Билли и Фил.
— Он ведь был на танцах? Ты там с ним познакомилась?
— Возможно, я не знаю. Я видела там сотню молодых людей.
— Он хорошо танцует?
— Понятия не имею.
— Где он живет?
— Мам, я опаздываю. Я же сказала тебе, что не знаю этого…
Зазвонил телефон, и с чувством огромного облегчения Марджори выбежала в холл и сняла трубку:
— Алло.
— Привет, пуделек.
Это вполне уместное прозвище, данное ей за вьющиеся волосы, и немного резковатый, необычный местный выговор, который обычно так нравился Марджори, сейчас вызвали у нее чувство вины:
— А, Джордж, как дела?
— Нормально. Я что, разбудил тебя?
— Нет, Джордж. Между прочим, я как раз собиралась уходить, так что извини меня…
— Уходить?
— Да, прогуляться верхом по парку.
— Ну-ну. Верхом по Центральному парку! Ты скоро вступишь в Лигу юниоров.
— Не будь наивным.
— А как тебе танцы?
— Отвратительно. — Она заметила, что ее мать подошла к дверям столовой и совершенно открыто подслушивает разговор. Марджори заговорила теперь с оттенком нежности в голосе:
— Я никогда не думала, насколько глупы еще эти юнцы из колледжа и как по-детски они себя ведут.
— Интересно, сколько им может быть лет? — сказал Джордж, заметно оживившись. — Наверное, в среднем — девятнадцать. По крайней мере, некоторым из них. Я же предупреждал тебя, какая смертная скукотища там будет. — Джорджу Дробесу было двадцать два года, и он был выпускником Городского колледжа. — Ну, пуделек, так когда же я смогу увидеть тебя?
— Даже не знаю.
— Сегодня?
— Видишь ли, дорогой, у меня целая гора невыполненных домашних заданий.
— Но ты же сказала, что собираешься на прогулку верхом.
— Всего на час. А потом я весь день просижу за письменным столом, правда, Джордж.
— Ну, выбери еще часок.