— Не будет никакого праздника!
— Как это не будет?! — воскликнула Елена, изо всех сил стараясь не заразиться от Мариам унынием.
— Где? Здесь? В городе призраков? Какой праздник, если веселиться некому? — Мариам указала на рыбацкие лачуги. — Давай посмотрим правде в глаза: нас надули. Причем не впервые. Труппа акробатов, предоставленная самой себе, — хуже, чем цыганские воры. А если в труппе одни женщины без мужей и отцов, которые бы следили за порядком, — это вообще противоестественно, — с горечью сказала она. — Вот и отправили нас «туда, не знаю куда». Тот мужчина из Мессины небось решил бы, что мы еще легко отделались…
— Мариам, тот мужчина… — перебила Елена, но подруга еще больше насупилась и отвернулась.
Она не могла думать ни о чем, кроме лошади, чей труп уже разлагался под палящим солнцем. Мариам закрыла руками лицо. Съесть ее? Или продать? Прижала пальцы к векам и давила, пока перед глазами не заплясали искры. Потеряна единственная лошадь. Это крах, и Мариам еще не осознала весь его ужас.
Придется вернуться в Мессину. Пешком. А что еще остается? Путь сюда занял три дня. Мариам самая сильная в труппе, троих мужчин одолеет, но вряд ли протащит повозку всю дорогу. «Может, привязаться к оглоблям?..» Словно пытаясь избавиться от гнетущих мыслей, женщина еще сильнее надавила на веки.
— Мариам! — Елена потрясла ее за плечо. — Мариам, ты меня слышишь?
— Что?
— Он здесь.
— Кто — он?
Мариам подняла голову. Убрала руки от лица. Глаза слезились.
— Мужчина, который нанял нас. Тот самый, из Мессины!
— Он здесь?!
— Да.
— И кто из нас после этого видит призраков?
— Это не призрак, — улыбнулась Елена. — Мы даже поговорили. Он в лагере, ждет нас. Я пришла за тобой.
Мужчина из Мессины, синьор Бочелли, отдыхал, с удовольствием уничтожая кусок вяленого мяса, уложенный между двумя ломтями хлеба. Обычно немногословная Мариам не стала тратить силы на реверансы:
— Не знаю, что вам нужно в чумной деревне, и знать не хочу. Но наши страдания должны быть оплачены, capito?[2]
Она надеялась, что мужчина не заметит отчаяния в ее голосе.
Синьор Бочелли ответил не сразу. Похоже, Мариам его забавляла. Он достал из кожаного ранца сырую луковицу, размером и цветом похожую на страусиное яйцо, и с наслаждением вгрызся в нее.
— Ух! А я-то уж и подзабыл! — с набитым ртом заговорил гость, соизволив улыбнуться и с притворным изумлением покачав головой. — А ты и вправду великанша.
Изо рта мужчины вылетел непрожеванный кусок лука и приземлился Мариам на ногу. Бочелли посмотрел туда же.
— Ох, ничего себе! Ноги как у циклопа, да и руки не меньше, — продолжал он, ухмыляясь. — И страшна же, прости господи…