— Скажите, — ядовито поинтересовался прокурор Сугробов, — а мне вы бы тоже доверили пятьсот рублей?
Удивленный вопросом, Губерман поднял на прокурора свои цепкие глаза, и Вильчек в ужасе обхватил голову руками, поняв абсолютную неизбежность ответной реплики.
Губерман со скамьи подсудимых рассмотрел прокурора и сказал:
— Вам, пожалуй, нет.
Лестный случай: я в Иерусалиме и иду в гости к Губерманам, да еще в славной компании с Диной Рубиной.
Войдя в подъезд вместе с нею и Игорем Мироновичем, обнаруживаем у лифта классического иерусалимского старичка: маленького, подчеркнуто аккуратно одетого.
Он с поклоном здоровается с нами, раскланивается с Диной. Приходит лифт, и следующие полминуты мы выясняем, в каком порядке мы будем в этот лифт заходить. Старичок категорически отказывается сделать это первым: Дина — женщина, а я — гость; нет, он не войдет первым; мы даже можем не тратить время на попытку его уговорить.
Диалог, разумеется, идет на иврите, но я почему-то все понимаю.
Наконец компромисс найден; старичок входит после Дины, но передо мной; на третьем этаже он покидает лифт, успев высказать несколько сентенций и еще раз раскланяться.
Он закрывает дверь лифта и исполняет последний приветственный взмах рукой — уже через сетку шахты. Мы едем дальше, и Дина, полная новых впечатлений (наш попутчик, несомненно, еще прогуляется по страницам какого-нибудь ее романа), говорит:
— Вот от кого я получаю здесь удовольствие, так это от иерусалимских стариков!
Губерман, без паузы:
— Дина, не забудь мне сказать, когда начнешь получать от меня удовольствие!
В следующий раз я попал в дом Губермана в Иерусалиме через три года — с женой и дочкой одиннадцати лет.
Во главе стола сидела Лидия Борисовна Либединская.
Дочка была заранее предупреждена, в каком замечательном доме ей предстоит ужинать. Проникнувшись ответственностью момента, она предстала перед иерусалимскими хозяевами Прекрасной Воспитанной Девочкой. Уместно отвечала на вопросы, вежливо благодарила за предложенные угощения… В общем, как могла соответствовала обществу замечательного русского поэта, стихи которого (ей было это обещано) она обязательно прочитает.
Как-нибудь потом.
Губерман сидел рядом и лично ухаживал за юной гостьей. Предложил налить.
— Я не знаю, можно ли мне, — безукоризненно засомневалась Прекрасная Воспитанная Девочка. — Если только мама разрешит…
— Херня, старуха: шестьдесят градусов! — успокоил Губерман.
Бог троицу любит — пусть же историй про мои приходы в дом Губермана будет три! Впрочем, в этот раз дом был Лидии Борисовны Либединской, а израильский зять-гастролер гостевал у нее в Лаврушинском переулке.