— Я считаю, что он омерзителен, — промолвила Эрика и стремительно выбежала из амфитеатра.
Страшный, надрывающийся хохот дона Мануэля преследовал ее, пока она бежала к дворцу и даже когда стала быстро подниматься по его лестницам. Никогда в жизни не знала Эрика столь поспешных сборов, как в этот день. Никогда в жизни Эрика не испытывала такой глубокой ненависти к живому существу, какой пылало ее сердце перед отъездом из Макао. Да, она сполна выполнила свои договорные обязательства, она отправляет в Германию выгодные контракты, и ее покровители, наверное, отблагодарят ее за безукоризненную службу. Но она была твердо настроена никогда в жизни более не возвращаться в Макао.
Браун, однако, еще долго находился под впечатлением того, чему только что был свидетелем.
— Я считаю, что маркиз де Брага — человек с живым, изобретательным умом и щедрым воображением, — сказал он. — Мне он нравится.
Эрика содрогнулась и решила воздержаться от комментариев.
Джонка, на которую они поднялись, уже через несколько часов причалила к пирсу в гонконгском порту, и Эрика, не мешкая ни минуты, направилась в офис «Рейкхелл и Бойнтон». Там она вручила Молинде рекомендательное письмо, написанное Джонатаном перед ее отплытием из Новой Англии. Из недолгой беседы Молинда уяснила одно странное обстоятельство. Оказывается, до Гонконга юная немецкая баронесса успела побывать уже и на Яве, и в Макао. Получалось, что путешествует она по Дальнему Востоку явно не для собственного удовольствия.
Лу Фань, на чье ненавязчивое присутствие гости даже не обратили внимания, не спускал глаз с баронессы и Брауна.
Молинда не стала скрывать перед приезжими европейцами, что оба отеля, недавно выстроенные в Гонконге для временных посетителей, совершенно непригодны для проживания благородной дамы, которой пришлось бы отбивать натиск бесчисленных кавалеров, изнывающих в городе, где женщины были чем-то вроде предмета роскоши. Развивая мысль, Молинда сообщила Эрике, что ей известен один приличный дом, недавно выстроенный для четы англичан, которые пока еще не объявились в Гонконге. При ее содействии Эрике удалось снять для себя комнаты в этом доме. Нашлось там место и для ее компаньона Брауна.
Внедрение Эрики фон Клауснер в высшее общество колонии происходило на удивление легко и вызвало оживленный резонанс.
Эрика, разумеется, не преминула очаровать лорда Уилльямсона, была на редкость мила и обходительна с его супругой, а благосклонность генерал-губернатора и первой дамы колонии открыла ей двери любого дома. Молинда, отвечая непреклонным отказом на попытки сэра Седрика возобновить их отношения, развязала ему руки, и он все свободное время стал посвящать Эрике. Впрочем, у него нашлось немало маститых соперников — тут был и командующий гарнизоном королевских вооруженных сил, и коммодор королевской военной флотилии, и многие другие холостяки, в компанию которых затесались и женатые джентльмены, чьи семьи остались в Англии.