Вскоре Эрика обнаружила, что завести с Элизабет разговор о Джонатане Рейкхелле донельзя просто. При первом же упоминании его в беседе стало ясно как день, что Элизабет до умопомрачения влюблена, и всякий раз, когда она заводила о нем речь, Эрика вспоминала школьные годы.
Таким образом, без лишних слов, только время от времени тонко направляя течение беседы в нужное русло, Эрике удалось узнать все необходимое о трагической семейной жизни Джонатана, потерявшего сначала одну, а потом и другую жену. Она изучила его привычки и его слабости, — по крайней мере настолько, насколько их представила Элизабет, — и выудила немало важных сведений о делах компании.
Она также выяснила, что Элизабет, по крайней мере теоретически, могла составить ему подходящую партию, поскольку они не были связаны кровным родством. Элизабет была дочерью партнера сэра Алана, погибшего вместе с женой в результате несчастного случая, когда девочка была еще совсем крошкой. Бойнтоны удочерили ее, а сэр Алан неукоснительно следил за тем, чтобы ее доля в прибылях компании учитывалась отдельно, и ныне она владела солидным пакетом акций «Рейкхелл и Бойнтон». Кроме того, можно было предположить, что, если для компании опять наступят хорошие времена, она выступит как наследница первой очереди[7].
Со своей стороны, Элизабет нашла, что ее прежняя знакомая по школе доброжелательная и благодарная слушательница, а потому прониклась к ней самым теплым чувством. Эрика оказалась единственным на свете человеком, которому она могла поведать о своих чувствах к Джонатану, не выслушав в ответ проповедь или лекцию.
Единственным членом семьи Бойнтонов, критично настроенным по отношению к Эрике, была Руфь. Приобретя опыт и трезвость ума за время своего замужества и пребывания в Лондоне, Руфь про себя отмечала, что молодая немка слишком щедро пользуется косметикой и одевается чересчур ярко. Если она и баронесса, говорила себе Руфь, то уж на леди она не похожа ни внешностью, ни поведением.
Сэр Рональд Уэйбрайт, без памяти влюбленный в Элизабет, появлялся ежедневно в доме Бойнтонов в Белгрейв-сквере, и Руфь успела заметить, что Эрика, притворно скучая, на самом деле тонко с ним заигрывала. Руфь же была уверена, что есть неписаное правило, согласно которому леди, гостящая в доме, не может заигрывать с молодым человеком, ухаживающим за ее хозяйкой.
Полной неожиданностью для всех явилось прибытие Чарльза и маленького Дэвида во главе флотилии клиперов, снизу доверху груженных мешками с черным перцем.
Руфь была в неописуемом восторге оттого, что снова видит пасынка, и Дэвид сразу же сообщил, что страшно скучал по ней все время разлуки. Он старался держаться на высоте, но когда она обнимала его, разразился потоком слез, и Руфь в тайне от всех поклялась себе, что не отпустит его до той поры, пока он не станет старше и легче будет переносить жизнь вдали от дома.