Он с аппетитом стал поглощать свое пирожное, но Насте ни есть, ни пить не хотелось. Удивительно, как ее провожатый мог сохранить отличный аппетит. Впрочем, что с него взять: не ему же пришлось лицезреть собственный труп.
– Не хотите есть, так выпейте хотя бы кофе! – заявил Адриан. – Вы же сами убедились, что здесь он не хуже, чем в Риме!
Настя посмотрела на него и тихо произнесла:
– Да, вы правы, призрачный кофе намного лучше подлинного в этом же кафе. Если я умерла… Точнее, если мы все мертвы… И вы тоже… То как вы можете поглощать пирожные и кофе?
Адриан Викентьевич, отпив из своей чашки, лаконично ответил:
– Как и все люди, ртом!
Сделав еще один глоток, он сказал:
– А кто, собственно, постановил, что призраки не могут есть пирожные и пить кофе? Конечно, не те пирожные и тот кофе, что потребляют люди. Что потребляли вы до вчерашнего дня. Или я до тысяча девятьсот тридцать… Впрочем, это неважно! Потому что это кафе, конечно же, не простое кафе. Оно существует на самом деле – и пользуется популярностью среди москвичей. Но и среди тех москвичей, что более не причисляют себя к разряду живых, тоже. Потому что это кафе – своего рода паранормальная зона. То место, где мы, призраки, можем немного чувствовать себя, как и раньше, в былые времена нашего земного существования. С чем это связано, никто не знает. Потому что и здесь, в нашем мире, больше вопросов, чем ответов. Но, по всей видимости, кафе представляет собой некий разлом, щель, «кротовую нору», при помощи которой соприкасаются два мира – тот, что там, и тот, что здесь. Причем помимо этого кафе имеются и ресторан, и кинотеатр, и скотобойня и, пардон, дамский туалет…
Настя прикоснулась к чашке, поднесла ее к губам и осушила одним залпом. Кофе был обжигающе-горячий, терпкий, но именно это и позволяло ей ощутить, что она…
Что она жива? Нет, неверно. Исходя из того, что ей стало известно: что она мертва.
– Но этот чудный кофе и эти восхитительные пирожные, в этом вы правы, как бы аппетитно они ни пахли, всего лишь иллюзия. Не знаю, что мы поглощаем на самом деле, и не хочу знать. Пусть для нас это кофе и пирожные – так даже лучше. А правда – кому она нужна?
– Может, и все мы иллюзия? – спросила Настя. – И наша смерть тоже?
Адриан Викентьевич хрюкнул и ответил:
– Это примерно как в фильме «Матрица». Думаешь, что живешь своей размеренной жизнью, а потом выясняется, что это всего лишь большой-пребольшой обман! Однако вынужден вас разочаровать, милая моя, в данном случае это горькая правда. Все, кто обитает в этом мире, умерли. И вы, стало быть, тоже.