— А ты, красноголовый, ловкач! — искренне похвалил его Фил. — Из тебя получится настоящий «дятел». Моли бога, чтобы он остановил твой рост.
По дороге в раздевалку Джим узнал, что Фил был уже «на вылете» — так называлось увольнение ребят, которые вырастали и не помещались в хвосте фюзеляжа, — но его перевели наружу.
— Мой отец погиб от взрыва баллона здесь, на заводе, и они не хотят со мной связываться… Я бы им показал увольнение!
У ворот Фил познакомил Джима с хромым бледным мальчиком:
— Томми, вот ещё один «дятел».
Джим пожал горячую руку Томми и сказал:
— Джим Бойд.
Фил жалобно захныкал:
— Ну нет… У нас и так четыре Джима!
Он снял кепку с головы Джима, растрепал его огненные кудри и пропел:
— Красноголо-о-о-вый Дя-я-я-ятел!
— Джим Бойд! Семнадцать долларов тридцать центов… Распишись.
Джим крепко зажал в кулаке хрустящие бумажки и отошёл от кассы.
В конце заводского двора он остановился. Он сморщил лоб, уставился глазами в носок башмака и шептал:
— Четырежды пять — двадцать… Пятью четыре — тоже двадцать… К четырём прибавить четыре — восемь, к восьми — четыре — двенадцать…
Джим поднял кусок проволоки и стал чертить цифры на пыльной земле. Потом сорвался с места и побежал.
Ни на секунду не останавливаясь, он распахивал двери одну за другой… Письменный стол, о который он ударился грудью, задержал его бег. Но Джим сейчас же стал размахивать рукой с зажатыми деньгами, как бы продолжая движение вперёд.
Холодные глазки мистера Люса остановились на переносице Джима.
— Семнадцать долларов… Я считал, что получу двадцать…
— Здесь считаю я, — ласково, почти нежно объяснил мистер Люс.
Со вторника до субботы — пять дней. Четыре на пять получается двадцать долларов…
— Мне не нужна твоя арифметика, мне нужны твои руки.
— Я работал…
— Значит, ты плохо работал. До свиданья.
У ворот завода на чугунной тумбе сидел Томми. Джиму очень хотелось передать разговор с Коротконогим, но он не знал, с чего начать.
— Тебе в какую сторону?
Томми показал головой.
— А тебе?
— Мне сюда.
Помолчали.
— Ну, пойдём вместе, — сказал Томми поднимаясь. — Домой не хочется. Только не торопись, ладно?
Томми захромал рядом.
Джим, заикаясь и размахивая руками, рассказал, как его обсчитали. Томми внимательно выслушал и спокойно ответил:
— Это ещё хорошо… Мне дали всего одиннадцать долларов, а я в среду отработал два часа лишних.
Джим удивлённо взглянул на товарища.
Оба молча дошли до перекрёстка и молча простились.
Джим выбрал самый длинный путь. Он час за часом стал вспоминать всё, что произошло от понедельника до сегодняшнего дня. Томми на заводе второй год, а Джим работает и быстрее и лучше. Но, оказывается, ещё недостаточно хорошо. Иначе бы у него не отняли два доллара семьдесят центов. Прекрасно! Теперь он покажет, как надо работать! От этого решения ему стало легче.