Секретаршу зовут Ориетта: она родилась в Москве, но итальянского происхождения. Ее отец был коммунистом, бежавшим в Россию после прихода фашизма, муж умер в сталинском лагере, она носит на шее тонкую золотую цепочку с маленькой подвеской в виде серпа и молота, хотя уже и не строит особых иллюзий насчет коммунизма. Во время Второй мировой войны она была парашютисткой, потом работала переводчицей, но некоторые говорят, что она была секретным агентом в Восточной Германии; на вид ей можно дать лет шестьдесят, но ей по крайней мере на десяток годков больше. На работу она приезжает на машине, которую ведет со страшной скоростью — автомобилю ее примерно столько же лет, сколько ей. В редакции она печется о нас, как заботливая мать, но больше всех обо мне — так в армии носятся с ротным щенком.
Советское государство предоставило мне квартиру, ту же, в которой жил мой предшественник, и прислугу. Такова существующая практика. И ты не можешь отказаться. Я слышал, что все русские домработницы — агенты КГБ, поэтому представлял себе, что увижу этакую Мату Хари в черном передничке и широкой белой юбке, достаточно хорошенькую для того, чтобы обольстить молодого корреспондента, только что прибывшего в Москву, к тому же холостого. Ужасное разочарование: моя прислуга — приземистая толстуха среднего возраста, с золотыми зубами и характером, как у старшего сержанта. Что мне думать? Среди корреспондентов существуют две категории: одни слишком принимают себя всерьез и им повсюду видятся следящие за ними агенты, доносчики, микрофоны; другие же воспринимают себя недостаточно всерьез и говорят, что слежка существует только в детективных романах. Истина, наверно, посредине: за нами наблюдают, но умеренно. Мы живем в роскошных гетто для иностранцев, вход в которые для русских граждан запрещен, чтобы ограничить наши контакты с населением. Возле дома стоит милицейская будка, и перед редакцией дежурит милиционер, теоретически, чтобы охранять нас, но на самом деле — чтобы контролировать, кто к нам приходит; во время телефонных разговоров в трубке звучит какое-то странное эхо, наводящее на мысль, что разговор кто-то подслушивает. Я решил, что поддаваться страхам и становиться параноиком не стоит, и, как и большинство моих коллег, не ощущаю ни особого возбуждения, ни депрессии.
Мы представляем собой забавную компанию. Есть американцы, как, например, Билл, корреспондент «Нью-Йорк Таймс», вечно держащийся, как первый ученик в классе, хотя следует признать, что имеются и получше него, более подготовленные. Есть французы, как Бернар, корреспондент «Монда»: более раскованные, обладающие спокойствием тех, у кого за плечами Великая Французская революция и кто ее уже давно переварил. Англичане, как Квентин, корреспондент «Финенчел Таймс», самые веселые, настоящие провокаторы, готовые выдать соленый комментарий даже на самых пышных церемониях. Японцы же, как Ясуши из агентства «Киодо», самые технологически передовые, всегда с сотовым телефончиком в руках: ты никогда не можешь избавиться от неприятного ощущения, что что бы ни произошло, они раньше всех сообщат об этом миру.