Наташа и Филипп часто встречались в аудиториях, общались в компании веселых студентов. Иногда вместе склонялись над одной книгой в читальном зале, соприкасаясь головами. Потом были вечера у друзей, какие-то совместные мероприятия. Кто-то стал замечать, что молодой помощник руководителя группы Филипп Гордон, этот неприступный до сих пор красавец (к тому же, говорили, сын очень богатых родителей), стал уделять повышенное внимание Наташе. Но никто даже не догадывался, насколько все у этих двоих было серьезно.
Потом, после того как он уехал, были письма. Чуть позже приглашение в Англию, откуда Наташа вернулась вся сияющая и с кучей подарков. Всем приближенным подругам по секрету (чтобы не сглазить) было сообщено, что через год, когда мистер Филипп Гордон покинет стены Оксфорда, он намерен взять в жены «мисс Натали». Наташе не просто завидовали. В человеческом языке, вероятно, не было слова, которое бы определило степень и меру тех настроений, возникших после такого сообщения. Она словно перешла за ту грань, где уже обитали небожители. Наташа уже не принадлежала к их миру — миру неустроенности, грязи подъездов и улиц, миру страха за завтрашний день, миру варварской, патологической жестокости и человеческого равнодушия.
Наташа уехала, ни о чем не жалея и надеясь только на самое лучшее. А потом сказка закончилась. Вернее, исчез дух сказки, пропала атмосфера праздника души. А ведь ради этого чувства она оставила все — отца, учебу, свой любимый город, друзей. И что получила взамен? Безжизненный роскошный дом, одиночество среди множества чужих, безразличных ей людей. Она чувствовала себя красивой и дорогой куклой, которую Филипп приобрел по случаю, поддавшись порыву. Бессмысленность — вот во что превратилась Наташина жизнь после пышной свадьбы. Декоративность существования, полное непонимание мужем ее проблем и стремлений, породили такой душевный кризис, что Наташе стоило титанических усилий, чтобы не сорваться. Она корила себя, называла неблагодарной, убеждала, что о такой великолепной, чудесной жизни мечтают тысячи ее соотечественниц. Какое-то время такой «аутотренинг» помогал. Она считала себя обязанной мужу за то положение, которое он ей дал, памятуя о тех, кто остался в разоренной инфляцией стране. Наташа приложила максимум усилий, чтобы всему научиться. Научиться жить и не выглядеть при этом забавным курьезом. Научилась улыбаться как надо и когда надо, говорить что надо. Постаралась, чтобы Фил не догадался о ее душевных метаниях, приняла за данность тот бездушный распорядок, по которому жил муж. Редкие обеды и ужины вместе, чаепития с его родителями (на таких мероприятиях в «теплом семейном кругу» вчетвером самым «живым» был Энтони Гордон, отец Фила. Сэр Энтони курил сигары, бесконечно острил и изрекал изящные непристойности, от которых лицо миссис Энтони Гордон покрывалось пунцовыми красками), выходы «в свет», включавшие в себя обязательный поход в оперу, ну еще и секс. Супружеский долг у Фила Обязательного был запланирован на каждый второй четверг. Наташа назвала его «рыбным днем». В этот день Фил неизменно приезжал домой пораньше, привозил бутылочку шардонэ, что-нибудь экзотическое на закуску и милую безделушку, которой Наташе положено было восхититься и выказать благодарность. Далее по программе шел легкий ужин. Прислуга отпускалась, после чего следовала раз и навсегда утвержденная прелюдия, карикатурно копировавшая тонкое патрицианское искусство наслаждения. Он томно раздевал ее, целовал эрогенные зоны, описанные в книгах, шептал одни и те же слова, а потом они без особых затей занимались сексом. Напоследок говорил: «Спасибо, детка», — и, облегченно вздохнув, засыпал.