— Вы могли бы стать учительницей, мисс. Вы так много знаете.
— Да, я много читаю, но, боюсь, мне не хватит образования, чтобы работать учительницей или гувернанткой. Я, конечно, могла бы заниматься с детьми, но в округе нет никого, кто бы мог меня нанять. А еще мне хорошо удается управлять домашним хозяйством.
Элли тихо вскрикнула.
— Вы не можете быть экономкой, мисс! Что бы сказала ваша матушка?
— Мама бы не одобрила, — согласилась Рена. — Ее родители были «джентри»{1} и сочли брак со священником унижением их достоинства. Для них стало глубоким потрясением то, что мама влюбилась в папу… Однако нужно как-то зарабатывать на жизнь, и я с радостью приму любое пристойное предложение работы, пока не пришлось съезжать отсюда.
Рена печально улыбнулась Элли.
— Боюсь, я не могу позволить себе и дальше держать тебя служанкой…
— Ничего страшного, мисс. Теперь, когда наша Глэдис вышла замуж, мама будет рада видеть меня дома. Кроме того, пора напомнить Берту, что я жива.
— Берту?
— Помощнику мясника. Он обо мне позаботится.
Элли покинула дом следующим утром с намерением испытать удачу, расставив брачные силки на Берта. Рена осталась одна в пустом, пронизанном сквозняками доме, зная, что скоро лишится и этой крыши над головой.
Девушка немедленно принялась искать работу. Она готова была к любому пристойному труду. Хотя Рена и сказала Элли, что для работы учительницей ей не хватает знаний, она все-таки попыталась получить это место. Но был январь, и школы не набирали учителей.
Рена оставила свой адрес в нескольких агентствах. Одно из них вызвало ее на собеседование в такой отдаленный городок, что не было никакой надежды туда добраться. Другое предложило явиться в город, находившийся в двадцати милях от Фардейла. Рена преодолела это расстояние пешком, попала под ливень и пришла забрызганной грязью и промокшей до нитки.
На обратном пути девушку подвез местный ломовой извозчик, высадивший ее в миле от поселка. Рена с трудом добрела домой, из последних сил доползла до кровати и на другой день свалилась, сраженная тяжелой простудой.
Она могла умереть, не приди жена пекаря посмотреть, как поживает дочь покойного священника, и обнаружив ту в сильнейшей лихорадке. Женщина вызвала доктора.
В продолжение следующих двух недель соседки по очереди навещали и кормили Рену.
В бреду лихорадки девушка заново переживала моменты прошлых лет. Ее жизнь была полна нежной заботы и любви родителей. Рена видела себя маленькой девочкой, которая каталась на спине у папы; тот ползал по гостиной на четвереньках, а она кричала: «Еще, еще!» Иногда маме приходилось спасать его от маленькой мучительницы: «Твой отец устал, дорогая». А папа всегда говорил: «Нет, нет, милая. Мне нравится видеть ее счастливой».