— Да-да, все это замечательно, — рассеянно киваю я. — Я рада, что у тебя все так получается попко…то есть ловко, конечно, я хотела сказать «ловко». — Черт! Сколько же я успела выпить?
Дездемона склоняет голову набок, и ее светлые волосы рассыпаются по плечу и чуть ли не падают веером на стол. Она задумчиво водит пальцем по ободку стакана, но ничего не говорит. Просто сидит и смотрит меня своими холодными голубыми глазищами.
Я понятия не имею, о чем она сейчас думает, но одно мне ясно: она пытается меня запугать. Алекс поворачивается к нам, и она опускает глаза. Комнату заполняет песня Бьорк из ее последнего альбома. Я почему-то начинаю думать о Люке. Ах, вот оно что. Теперь мне понятно, почему я вспомнила его. Люк ненавидел Бьорк, как никакую другую из певиц на всем белом свете. Вернее, даже, не так ее, как ее музыку. Он называл ее «претенциозным завывающим пугалом» и запрещал мне ставить ее альбомы в своем присутствии. По-моему, он был несправедлив, а я до сих пор считаю «Мальчика-Эрота» одной из лучших любовных песен, когда-либо написанных. Несмотря на то что уж к Люку-то ее отнести я никак не могла.
А вот Алекс, как герой этой песни, верит во все прекрасное так же истово, как Люк не верит. Алекс, правда, этого не говорил, мне и так все понятно, глядя на него сейчас, наблюдая за его улыбкой, пока он сидит напротив меня. Может быть, я так говорю, потому что уже пьяна, хотя сама я так не считаю. Все в Алексе излучает внутреннее спокойствие и веру. И тогда до меня начинает доходить: Алекс не просто отличается от Люка, он являет его полную противоположность. Они как бы воплощают собой янь и инь. Субботний вечер и воскресное утро.
Он самый настоящий анти-Люк.
— Мне эта вещь тоже очень нравится, — сообщаю я Алексу, вновь ощущая на себе ледяной взгляд Дездемоны.
— Ну, что ж, Алекс, — вступает она, — наверное, нам пора убирать со стола и уносить посуду на кухню?
— Да, пожалуй.
Я хочу помочь им и протягиваю руку, чтобы положить тарелку Алекса на свою, но Дездемона тут же останавливает меня:
— Не надо, Марта, мы справимся. Ты оставайся здесь и отдыхай. Допивай вино. (Субтитры: «Ты, сучка, он мой! Убери свои грязные клешни!»)
Итак, я остаюсь сидеть за столом, полоща рот вином, рассеянно гоняя его от одной щеки к другой. Мерло немного туманит мои мозги, я поворачиваюсь и вижу, как они заходят на кухню и укладывают тарелки, вилки и ножи в посудомойку. Дездемона что-то шепчет Алексу на ухо, легонько поглаживая его по спине.
Они не видят меня. Они не знают, что я подпитываюсь, глядя на их домашнее блаженство. По крайней мере, я так думаю. И хотя в моем мозгу остается темный потайной уголок, который отказывается верить в очевидное, но все же отрицать этого нельзя: именно сейчас, в эту минуту, они любят друг друга.