Он стиснул руку мальчика.
— Когда-нибудь я отвезу тебя в Сибирь и покажу ее тебе. Тамошние люди не похожи на тех, что живут здесь. Алеша, ты должен обязательно увидеть своими глазами все это великолепие.
Его голос оставался ровным и спокойным.
У мальчика прояснился взгляд. Жизнь возвращалась так же быстро, как уходила несколько часов назад. Алексей попробовал приподняться в кровати.
Александра Федоровна забеспокоилась, опасаясь, что рана откроется снова.
— Осторожнее, сынок. Не делай резких движений.
— Мама, оставь меня в покое. Я должен слушать.
Цесаревич повернулся к Распутину.
— Отец, расскажи мне еще что-нибудь.
Улыбнувшись, Распутин рассказал ему про горбатую лошадь, безногого солдата и одноглазого всадника и про коварную царевну, которая превратилась в белую утку. Он рассказал про дикие цветы обширных сибирских степей, где у каждого растения есть душа, они разговаривают друг с другом; рассказал про то, как и звери тоже могут разговаривать, и про то, как он в детстве научился понимать, о чем перешептываются лошади в конюшне.
— Вот видишь, мама, я же говорил, лошади умеют разговаривать.
При виде этого чуда у императрицы на глаза навернулись слезы.
— Ты прав. Совершенно прав.
— А ты расскажешь мне все, что услышал от лошадей? — спросил Алексей.
Распутин одобрительно улыбнулся.
— Завтра. Завтра я снова буду рассказывать. А теперь ты должен отдохнуть.
Он гладил цесаревича по голове до тех пор, пока тот не погрузился в сон.
Распутин встал.
— Малыш будет жить.
— Как ты можешь быть так уверен?
— А ты как можешь сомневаться?
Его голос был полон негодования, и императрица тотчас же устыдилась своих сомнений. Сколько раз она корила себя за то, что именно из-за ее неверия страдает Алексей. Быть может, Господь Бог через проклятие гемофилии проверяет силу ее веры.
Распутин отошел от кровати. Опустившись на колени перед стулом, на котором сидела Александра Федоровна, он стиснул ее руку.
— Матушка, ты не должна отрекаться от Господа. Не сомневайся в Его всемогуществе.
Одному лишь старцу позволялось так запросто обращаться к императрице. Она была для него «матушкой», а ее супруг Николай II — «батюшкой». Именно так смотрело на них крестьянство — как на строгих родителей. В окружении императрицы болтали, что Распутин и сам простой крестьянин. Быть может, и так. Но он один мог облегчить страдания Алексея. Этот сибирский крестьянин, вонючий, со спутанной бородой и длинными сальными волосами, был посланником небес.
— Господь отказался слушать мои молитвы, отец. Он отрекся от меня.
Распутин вскочил на ноги.