— Умный мальчик… Догадался-то как?
— Кошки помогли. Там, где дряни не водится, обязательно один-другой мохнатый комок будет крыс гонять или чужие сливки лакать. И лишь у тебя — посреди парадного благополучия — ни одного завалящего блохастого кота. Ну и наследил твой дружок чуть-чуть по подвалам. Сверху почти не ощущается, а как пониже шагнуть — так и вот он, во всей красе.
Госпожа Кхно усмехнулась и погладила давно проснувшееся чудовище.
— Хорошо сказал. А я все думала — чего от меня хвостатые россыпью удирают… Что еще хочешь, прежде чем в дальнюю дорогу соберешься?
— Помолиться позволишь?
— Что же я, не человек? Папа мой, светлой ему памяти, всегда разрешал минутку на душу потратить. И я разрешу. Можешь вслух.
— К светлой твоей стороне обращаюсь, — начал отходную молитву Клаккер, одновременно с этим швыряя на кровать связку гранат. И прежде чем заревевший зверь взметнулся к потолку, саданул с обоих стволов из обреза, вместе с отдачей кувыркнувшись за ящик. Секунда, перекрытая женскими криками и воплем боли, а затем вселенная раскололась, разлетевшись на раскаленные осколки.
* * *
Когда сквозь дым и наскоро залитый начавшийся пожар в подвал пробился Шольц, там уже толпилась куча народу. Но ни один, самый смелый или безрассудный, не пытался войти в исходившую дымом комнату. Когда начальник отделения Сыска и Дознания шагнул через порог, в нос ударила вонь горелого тела, а из угла донеслась тяжелая волна ненависти, способная свалить с ног.
— Ты что, совсем ошалел?! — заорал с перепугу полицейский, выхватывая из кобуры револьвер.
— Не трогай зверушку, завтра тебе голова будет! — рявкнул в ответ Клаккер, привалившись залитым кровью телом к стене. — Мне он пока нужен… Подлататься лучше помоги, еле отходил, заразу. Думал — порвет… Крепкого любовника себе стерва завела.
— Да? А под суд?
— Назови хоть одну причину, я посмеюсь… Зато ты сразу кучу дел можешь закрыть, скопом. Рабовладение и убийство граждан Города. Укрывательство Тени и пособничество ей. Игорный дом и прочее — это уже на закуску, если захочешь. Ну и главную тварь завтра утром получишь, для отчетности. Сплошь одни радости… Если доживу до завтра, твоими стараниями.
Шольц скривился, будто набил полный рот лимонами, но пререкаться не стал. Высунулся в коридор, нашел глазами пару местных унтеров, грустно топтавшихся в отдалении:
— Лекаря сюда, живо. И ящик подыщите, побольше. Чтобы тело вытащить, не привлекая лишнего внимания… Нет, два ящика! Два…
Вернувшись в комнату, толстяк зло рванул воротник, выдирая пуговицы с мясом и уставился на монстра, пришпиленного к стене железными загнутыми прутьями.