— Оскар, пора ужинать, — из-за двери раздался голос одного преподавателя — рассудительного иезуита по имени Сеги, который очень не любил напоминать воспитанникам о заведенных порядках.
— Сию минуту, падре, — ответил я. — Секундочку.
Я быстро надел форменный пиджак и выключил свет в комнате. За окном висел лунный диск, освещавший Барселону. Только в этот момент я понял, что все еще держу в руке золотые часы.
В последующие дни мы со злосчастными часами стали неразлучны. Я везде носил их с собой, даже клал под подушку на ночь, опасаясь, что кто-то их увидит и спросит, где я их нашел. Мне нечего было ответить. «Это потому что ты их не нашел, а украл», — обвинял меня внутренний голос. — «Юридический термин — «незаконное вторжение и кража», — продолжал он. По странному совпадению тембр очень напоминал голос актера, который дублировал Перри Мейсона.
Каждую ночь я терпеливо дожидался, пока заснут мои товарищи, и принимался изучать мое сокровище.
В тишине ночи я рассматривал часы при свете лампы. Никакое чувство вины не могло умалить восхищения, охватывавшего меня при виде первого трофея на ниве «неорганизованной преступности». Часы были тяжелыми и, казалось, отлитыми из чистого золота. Стеклянный циферблат был расколот — скорее всего, в результате удара или падения. Вероятно, тогда же сломался и механизм: стрелки навсегда остановились на шести двадцати трех.
На обратной стороне часов была надпись:
Герману, в котором говорит свет.
Мне пришло в голову, что часы, должно быть, стоят уйму денег, и угрызения совести моментально вернулись. А при взгляде на выгравированные слова, я почувствовал себя еще и вором воспоминаний.
В дождливый четверг я решил поделиться своим секретом. Моим лучшим другом в интернате был паренек с пронизывающим взглядом и нервическим темпераментом, который настаивал, чтобы его называли «Шеф», хотя эта кличка не имела ничего общего с его настоящим именем. У него была душа поэта-анархиста и такой острый ум, что он мог укоротить язык любому. Он был очень худ и если слышал слово «микроб» в радиусе километра, тут же думал, что подхватил инфекцию.
Однажды я нашел в энциклопедии слово «ипохондрик» и принес Шефу копию.
— Ты, наверное, не знаешь, но твоя биография есть в Словаре королевской академии, — заявил я ему.
Он посмотрел на копию и бросил на меня испепеляющий взгляд.
— А ты открой «идиот» на «И». Увидишь, что из нас двоих я не единственная знаменитость.
В тот день во время послеобеденного отдыха мы с Шефом проскользнули в темный актовый зал. Наши шаги будили в главном коридоре сотни теней, кравшихся за нами на цыпочках. Два луча света падали на пыльную сцену. Мы сели в этом освещенном пространстве напротив пустых кресел, которые оставались в полумраке. Дождь тихо барабанил по стеклам первого этажа.