Спустя годы, когда Диана попала в беду, ее давно разведенные родители встретились снова — словно ступили на мост через разделявшее их пространство. Родительский мост. Диана все еще помнила то странное ощущение тепла, которое разлилось у нее по всему телу, когда в то сумрачное зимнее утро мать примчалась в полицейский участок и бросилась, обливаясь слезами, к отцу, а он спокойно и уверенно стал гладить ее по спине.
Наверное, у них все могло быть по-другому. Или нет?
Если бы они не развелись, сумев преодолеть взаимную ненависть, еще неизвестно, какой была бы ее юность.
Но одно она знала точно: если бы родители не разошлись, она, их дочь, не попала бы в полицейский участок.
Теплота быстро сменилась холодным отчуждением. Из участка пришлось уезжать на машине матери, потому что отец оставил свою на работе. Мать начала выпытывать почему, он тут же замолчал и сгорбился, вжавшись в угол пассажирского сиденья. Потом, слово за слово, они затеяли свару из-за Дианы, которая съежившись сидела между ними — униженная и раздавленная, мечтая, чтобы они наконец сменили тему разговора. Они осыпали друг друга оскорблениями, и каждый старался свалить вину на другого. Диана молча смотрела в окно, за которым медленно проплывал Бриар-Хилл.
Студенческий городок со старомодными кирпичными фасадами и домиками, обшитыми белым сайдингом, больше напоминал театральную декорацию, чем место, где живут люди.
Лужайка перед университетскими общежитиями пустовала. Солнце только всходило, окрашивая в розовый цвет тонкий слой укрывшего все вокруг снега. Внезапно Диану охватило отвращение ко всему — к лужайке, снегу, университету, где мать работала на философском факультете секретаршей (помощником администратора, как это гордо именовалось).
Она ненавидела чистеньких, самодовольных студентов — ни одного из них, конечно, не было на улице в такую рань, но ей казалось, она видит их призраки — одетые в пуховики фигуры, спешащие на очередную лекцию… Студенты… Ее отец зарабатывал на жизнь, продавая им магнитофоны и стереосистемы.
Она ненавидела и профессоров — мужчин с бородками и женщин в туфлях без каблуков, одетых в строгие юбки до колен.
Она возненавидела Бриар-Хилл.
Его ухоженность, его покой, его прилизанную благопристойность. Он был похож на пасторальную сценку, какие устраивают на Рождество в витринах магазинов. По кругу катается миниатюрный поезд, падает искусственный снег, а в крошечных глиняных домиках горят огоньки. Взять бы молоток да хрястнуть по всему этому как следует.
Она провела ночь в полицейском участке, потому что нарушила спокойствие Бриар-Хилла — слишком громко спорила со своим дружком возле дома его родителей, одного из тех самых старомодных, обшитых белым сайдингом домов. Стояла на красивом крыльце с витыми перилами и нецензурно ругалась.