Степан Кольчугин (Гроссман) - страница 27

У Петра Михайловича и Марьи Дмитриевны были гости — инженер Воловик с женой. Петр Михайлович иногда недоумевал, почему у него сохраняются хорошие отношения с Воловиком. Он знал о жестокости Воловика к рабочим, да и сам Воловик не скрывал этого в разговорах с доктором, и Петр Михайлович, обладавший резким характером и наживший среди рудничного и заводского начальства множество врагов, сохранял с Воловиком отличные отношения. Петр Михайлович как-то спросил об этом жену. Марья Дмитриевна объяснила ему, что их притягивает друг к другу общность характеров — оба они грубоваты, властны, прямолинейны. Кроме того, у Воловика умственные запросы, он создал себе особый взгляд на жизнь, приобрел кое-какие принципы. В обществе невежественных горожан, картежников и накопителей такой человек выделяется, а различие взглядов у интеллигентных людей делает общение даже живей.

— Пожалуй, что так, — согласился с женой доктор, — но у меня все-время чувство: вот столкнусь с ним в больнице или у директора по поводу какого-нибудь очередного собачьего дела, обложу его по папе или по маме, и вся дружба прахом пойдет.

Воловик тоже любил бывать у доктора, ему нравилось спорить с Петром Михайловичем. Нравилось не потому, что Петру Михайловичу удавалось его убедить и он отказывался от своих взглядов, а, наоборот, нравилось по причине, которую любят многие спорщики: поспорив, он себя чувствовал еще уверенней в своих взглядах. Бывают такие спорщики, что не спорь они, то и взглядов у них не было бы; бывают и такие, которым взгляды нужны для того, чтобы поспорить, а в жизни эти взгляды им бесполезны, живут они просто и без тонкостей.

Воловик за последний год довольно часто бывал у директора завода Сабанского. Сабанский, разговаривая с ним, высказывал свои взгляды по общим вопросам промышленности и государственной политики. И, сам того не замечая, Воловик попал целиком под влияние Сабанского, начал думать его мыслями и проповедовать в спорах с доктором его принципы. Сабанский считал правительство бездарным, он смеялся над социалистами, называя их сборищем истерических акушерок и недоучившихся студентов, он посмеивался над кадетами и октябристами. Милюкова называл профессором, не смыслящим в жизни, Гучкова — дураком в рыцарском наряде, Терещенко — хитрым и ограниченным хохлом, Рябушинского — купчиной. Он не ругал только нескольких крупных инженеров, промышленников — металлургов и угольщиков, с уважением отзывался о бельгийских инженерах, но терпеть не мог Ивана Ивановича Юза и Бальфура, которым принадлежало большинство акций заводов Новороссийского общества. С большим уважением он отзывался о петербургском заводчике-миллионере Второве. От Сабанского услышал Воловик впервые имена Нортона, Насмиса, Муррея, Фокса. Весь мир мешал инженерам развивать технику так, как того требовал закон максимального коэффициента полезного действия. «Основной закон мироздания наряду с ньютоновскими», как полушутя говорил Сабанский. Взяточничество и продажность чиновников тормозили развитие индустрии, развращали промышленников: за взятку в десять тысяч рублей начальнику отделения в министерстве путей сообщения казенные железные дороги купили бракованные рельсы у завода, за взятку во флот шел зольный уголь, за взятки нарушались кондиции и международные стандарты. «Это — кокаин, разрушающий нормальную жизнь организма, но я уж привык и отказаться трудно», — говорил Сабанский. Акционеры тоже были врагами инженеров — они не признавали крупных капиталовложений, презирали идею технической оснащенности. Порой Воловик терял равновесие, думая, как могло случиться, что владельцы заводов сами же запрещали Сабанскому электрифицировать завод, строить коксобензольные цехи, механизировать загрузку печей. «Коммерсанты ведут за собой инженеров», — говорил Сабанский и объяснил Воловику сложный расчет Английской компании, вынужденной, в условиях жестокой технической конкуренции в Европе, загонять огромные средства в оснащение тамошних своих заводов, отыгрываясь на русских предприятиях. И, конечно, главными врагами большого коэффициента полезного действия были рабочие — упрямые, темные, делающие не то, что нужно, не так, как нужно, равнодушные, скрытные, озлобленные, с множеством пустых претензий. Только инженеры были заинтересованы в прогрессе человечества, они любили индустрию чистой любовью, не ожидая от нее богатств, они одни понимали красоту механизмов и величественную мощь печей. И сейчас, сидя в столовой Петра Михайловича, Воловик развивал взгляды директора, ставшие теперь его взглядами, и спорил с женой и Марьей Дмитриевной.