– Предложить следователю замять дело. Мол, произошел несчастный случай, неосторожное обращение с оружием.
– Я не умею давать взятки.
– Быть может, ты спросишь у Натальи, как это делается?
– У Натальи?
– Она женщина энергичная, деловая. И хваткая. Ей бы к следователю подойти, – задумчиво сказал Веригин.
– Не думаю, что Наталья согласится.
– За себя будет стараться. Ее ведь тоже подозревают.
– Но в кабинете мы увидели не Наталью, а Марусю с пистолетом в руке! Вот кого в первую очередь подозревают в убийстве! Я даже подумываю спрятать девочку в больнице.
– Кстати, как она? Давно хочу с ней познакомиться.
– Больна, очень больна. Столько потрясений, к тому же неудачно вчера упала.
– Какое горе!
– И потом: где взять деньги? У меня наличных нет. Разве продать что-нибудь?
– Я думаю, что юная наследница не будет возражать против продажи одной из картин. Ведь это ради ее же блага.
– Нет-нет. Я этого не хочу… Эраст Валентинович, я давно вам хотела показать одну вещь… Ту папку, что Эдуард привез из провинции.
– Да, помню, – Веригин сразу насторожился. Почему-то провинциальные этюды двадцатилетней давности художник Листов тщательно скрывал, пока был жив. – Она у вас, эта папка?
– Да. Про нее никто не знает, потому что Эдуард этого не хотел. Папка у меня, и я могу ею распоряжаться по своему усмотрению.
– Покажите.
– Пойдемте в студию. Я ее там спрятала.
Веригин поморщился: идти придется через кабинет. А ведь именно там нашли труп. Какая же все это грязь! Но любопытство было сильнее. Обходя полустертый меловой контур на ковре, Эраст Валентинович невольно бросил взгляд на «Безлюдную планету, пурпур» и вздохнул:
– Эту бы продать. Теперь за нее можно взять хорошую цену. Хотя, сказать по правде, картина крайне неудачная. Разве что Листов.
Нелли Робертовна открыла дверь в студию:
– Пойдемте.
Папка лежала в стенном шкафу, на самом дне под кучей ненужного хлама. Все привыкли к беспорядку в студии и даже после смерти хозяина никто не стал здесь делать перестановки и разбираться в завалах старых вещей. Нелли Робертовна сдула пыль и осторожно открыла папку:
– Вот, взгляните.
– Ну-ка, ну-ка…
Веригин не мог поверить своим глазам. Этюды? Какие же это этюды! Законченные полотна, многие написаны на картоне, но как написаны! Похоже, всю оставшуюся жизнь Эдуард Листов переносил эти образы на свои холсты, увеличивал, множил, копировал, но так и не оторвался ни от темы, ни от заданной цветовой гаммы. Да-да! Он их просто копировал, эти образы!
Веригин внимательно осмотрел, чуть ли не обнюхал рисунки и растерянно сказал: