– Марину!
– Кто?
– Марфа!!
Я застыла с раскрытым ртом.
– Кто такая Марфа?
– Мать Михаила Романова!
– И она убила Марину? – утвердительно вопросил Мур.
– Именно! Она. Инокиня Марфа. После того как расправилась с Дмитрием и его семьей, по ее приказу стали уничтожать все документы, подожгли библиотеку, превратили несчастного царя Дмитрия в самозванца и беглого раба Гришку Отрепьева, а маленького царевича Ивана – в незаконнорожденного сына никогда не существовавшего Лжедмитрия II. Понимаете?
Честно – я ничего не понимала. Мы опять молча переглянулись с Муром – который раз за этот вечер! – и Джон недоумевающе пожал плечами.
– Нечего переглядываться! – прикрикнул Эд. – Хотите, расскажу, как все было?
Мы не решились перечить разгоряченному поклоннику Марины и согласно закивали головами.
Любитель старины вскочил и забегал по огромной гостиной, то и дело задевая ногой лежащий перед камином ковер. Я испуганно наблюдала за ним. Мур крепко держал меня за руку, но я ничего не замечала: во все глаза глядя на Эда, который все кружил и кружил как толстый разозленный мотылек по огромной, ярко освещенной комнате.
– Я расскажу все, что знаю о Марине, – несвязно бормотал он, от его прежнего спокойствия не осталось и следа, лицо разгорелось, слова обгоняли друг друга, и я с трудом понимала его скороговорку. – Может, мой рассказ покажется вам предвзятым… Возможно, я не совсем объективен… Исторически необъективен… Да, я не историк, но… Как вам объяснить? Я читал о Марине Мнишек много трудов, а потом наткнулся на тайное польское общество, которое собирает факты уже в течение четырех веков, подтверждающие законность престола Марины. О, снимаю шляпу перед инокиней Марфой! Я бы хотел поверить в машину времени и вернуться назад… на четыреста лет назад, только чтобы поговорить с ней, с неистовой инокиней Марфой! Она была умна. Все правильно рассчитала, замела следы, запутала историю! Я расскажу вам все, что знаю о ней… И о несчастной царице Марине… О польской красавице Марианне…
6. Бабья битва за престол
За дверями послышался шум шагов. Боярин Борис Борисович Суворцев с опаской покосился на царицу, но та лишь надменно прищурилась и уставилась на него заплаканными рысьими глазищами.
Боярин в который раз невольно умилился ее молодости. Эх, если бы послушался он родителей и не сох всю жизнь по Ксении свет Ивановне, вот и у него бы дочка такая же подрастала, утеха в приближающейся старости.
Всем раздражала Марина боярынь и даже сенных девок: и тем, что хороша была не по-московски – яркой, дивной красотой. И тем, что царь Дмитрий Иванович налюбоваться на нее не мог и не скрывал этого. Да, может, вела себя не всегда по строгим теремным законам, так не по злобе же. Девочка совсем, куда ей в царицы? Впрочем, никто при дворе эту молоденькую польку царицей не считал и не называл, кроме, наверное, его одного, боярина Суворцева. Не пришлась красавица-полька ко двору суровому Кремлю.