— Ой, вспомнила, в деревне лото любят!
— Это когда бочонки из мешка? Ну его к шутам, это лото. Не нравится мне цифры искать…
— А-а, — догадалась наконец Матильда, — у тебя девушка все-таки есть — свиданья, гулянки… Признавайся, пока отец не слышит: есть невеста, зазноба?
— Не, — засмущался парень, — нема невесты, рано ишшо.
— Да самогонку они пьют, — не выдержал Саша.
— Это можно… — оживился Степа.
— Ну, вот все и ясно, а то пристала к парню — книжки, шахматы…
— А отец не ругает за самогонку? — спросила Матильда.
— А шо, он не мужик, что ли?! — обиделся за сына отец. — Мы-то хорошо живем, весело. Это вам небось муторно тут сидеть. Вы же привыкли по театрам да магазинам ходить.
— Мужчинам, наверно, трудно, они же недавно попали сюда, а мы с Верой уже и не помним другой жизни…
Петрович совсем освоился: посреди разговора встал, пошел на кухню. Матильда не задумываясь поднялась следом и, стоя в дверях кухни, наблюдала, как он сначала налил себе чаю, потом открыл один, другой шкаф, заглянул в приоткрытую дверь перехода на хоздвор. Что он-то здесь ищет? Любопытный гость хотел шагнуть дальше, но оглянулся, не видит ли кто, и его взгляд столкнулся со взглядом хозяйки.
— Вот, интересуюсь, как у вас все ловко устроено, — не смущаясь, пояснил он.
Матильда ничего не ответила, и Петрович, кашлянув, вернулся в гостиную, боком протиснувшись мимо нее в дверь. Однако ему не сиделось, и немного погодя он опять поднялся. Тут уж Матильда специально пошла следом — что за человек такой бесцеремонный! На этот раз Петрович пошел по коридору, приоткрывая двери и заглядывая во все комнаты по очереди.
— Что-нибудь ищешь, Петрович?
Тот не удивился, что она следит за ним, и спросил:
— Что, у мужа есть братья?
— А что? — вопросом на вопрос ответила Матильда.
— Так хозяином кто тут теперь будет?
Матильда понятия не имела, кто будет здесь хозяином. Если Николай действительно родственник Игоря, то, наверно, все достанется ему, но мужской шовинизм Петровича ее раздражал, и она уверенно ответила:
— Я.
Сказала и заметила, как недоверчиво он посмотрел на нее. Потом Петрович открыл следующую дверь и сказал, не глядя в ее сторону:
— Так я летом-то приезжал.
Матильда растерялась. С одной стороны, закон она не нарушала, бояться ей нечего, с другой — как-то неловко: живет под чужим именем. И объяснить это достаточно правдоподобно нельзя, ну не хотелось ей рассказывать, как она просто пожалела ребенка и позволила Вере называть ее мамой. Да и дальнейшего вранья это не оправдывает. Сперва не подумала, казалось все это на день-два. Как все глупо получилось… Что теперь делать? Она молчала.