А чего ей бояться их, если они здесь и так уже столько времени живут? Может быть, и лучше, если больше людей будет рядом. Если кто-то и приехал от Гамлета, так не все же сразу.
— Пусть ночуют…
Уладив этот вопрос, Петрович теперь тихонько переговаривался с Николаем и Сергеем, на вопросы Матильды снова не отвечал, и потому она переключилась на Степана.
Отец с сыном просидели долго, по-деревенски неторопливо беседовали, курили по очереди на крыльце, чаевничали. Пришлось их кормить и обедом. Наконец они засобирались домой. Только отъехав от усадьбы, Петрович спросил Степана:
— Ну, шо будем делать?
— Ты о чем, батя?
— Ты шо, не понял? Вика-то вовсе не Вика.
— А кто?
— А шут ее знает кто. Только Вику я хорошо помню, это не она. А девчонка настоящая, она тогда все время рядом с отцом вертелась… Шо за баба, откуда взялась? И почему девчонка называет ее матерью?
— То-то я смотрю, не похожа. Та была черненькая, а эта высокая…
— Шо ей тут надо? И хозяев нема… Жаль зима, могилу не раскопаешь: хорошо бы проверить, кто там лежит и как померли эти покойнички. Случайно ли погибли, или помог им кто …Ну хоть как, а мы с этого шо-нибудь поимеем…
— Это как, батя?
— А так, если хозяев убили, то надо узнать, кто это сделал, — пусть поделится. И эта Вика шо-то знает, раз прикидывается хозяйкой.
— А как мы узнаем, кто их убил? И чем поделятся?
Но Петрович, не отвечая ему, размышлял вслух:
— Народу там много появилось, ишь, и самолет у них упал, и вертолет… Устроили тут войну. Чего они там все крутятся? А мужики-то к нам ехать не хотели… Может, зря я их не забрал? С одной бабой-то нам легче было бы справиться. А если никто хозяев не убивал, так все равно их нету, выходит, кто первым приберет к рукам хозяйство, тот и хозяин.
— Это дом, иль шо?
— Хорошо бы дом, если Игорь на него бумаги не выправлял. А так вряд ли… Однако тут и без дома есть шо взять, — он почесал небритую щеку. — Ты в деревне лишнего не болтай никому, сами с этим управимся. Может, себе дом построим, кирпича тут много…
Николай сразу после отъезда гостей прошел следом за Матильдой на кухню и, оглянувшись, не слышит ли кто, сказал:
— Ну что, и сейчас будешь упираться? Не видели они тебя здесь раньше, это ясно, как божий день.
— А тебе не все равно? Какое тебе дело, кто я такая? Ты ехал в Сосновку, вот и отправляйся туда.
— Я тебя сразу раскусил, понял, что ты не та, не Вика. И чего ты ерепенишься? Я к тебе с добром, а ты на меня бросаешься…
— С каким добром?
— С таким: я никому не скажу, кто ты такая, а ты вернешь мне мое.
— Не поняла, что я тебе должна вернуть?