От богов ее мысли снова возвращаются к смертным. Сирена, Лила… безликие, мышиного цвета, волосы, глаза лошади, теплые и покорные. Разве за такими будущее? Бог должен вызывать почтение и страх одним своим видом: его голос – рокот морской, его руки объемлют землю, а не скрючиваются от артрита. Человеческая плоть так слаба. И только избранным удается творить историю, но для этого им приходится отречься от всего человеческого, как Цезарю…
Гай Юлий – неплохой вариант. Уже сейчас он обладает несокрушимой армией и ресурсами целой империи. Цезаря почитают и даже обожествляют. Его орлиный профиль снисходительно смотрит на подданных с каждой монеты… лоснится от тысячи грязных рук… Надежда чувствует, как эти руки лапают ее тело, длинные пальцы изучают каждую щель, изгиб и округлость, оставляя свои отпечатки на коже. Это лобызание толпы на площади перед казнью, сорванная одежда, растрепанные волосы... Ощущение гадливости, близкое к тому, что испытывала Габриэль к Цезарю. Все-таки у них с матерью много общего.
Надежда так же сильно любит Габриэль, как и ненавидит. Возродись она в теле барда, и Габриэль будет преследовать ее всегда, стоит только увидеть собственное отражение. Мурашки, точно рябь на воде, бегут по ее новому телу. Иногда Надежде хочется подражать матери, иногда – ущипнуть холодными пальцами даже не обнаженную кожу – душу. Такие детские желания. Боль может принести наслаждение, а может ничего не принести. Сейчас ей хочется опуститься на колени у озера, глядя в свое прекрасное отражение, улыбнуться, обнажить зубы. Надежда мысленно проводит рукой по воде – вода холодна и прозрачна. И на миг ее пальцы переплетаются с пальцами Габриэль из отражения. Всплеск! Надежда вспоминает, что в пещере нет озера, только крысы да пауки, нарушающие своим шуршанием плавный поток мыслей богини.
Слабая человеческая сущность выползает на поверхность сознания. Все-таки Надежда – наполовину человек.
– На три четверти, – поправляет Дахок, намекая, что она – всего лишь бастард бога тьмы и должна знать свое место.
Рожденной женщиной, воссозданной из праха жреца и крови жрицы, Надежде еще не раз придется доказать свою истинную природу. Пока же она признает выбор Дахока. Габриэль – та, которой хочется обладать, хотя бы в такой чудовищной форме. Невинность и порок, что может быть слаще?
Муравьи змейкой исчезают в расщелине. Кокон раздувается, становясь прозрачным. Слизь уже не сочится на пол, подсыхая. Существо внутри рвется к свету, прогрызая розовую, точно плоть, оболочку, рвется сквозь собственные мечты и кошмары, чтобы стать кошмаром Габриэль.