— Да. Большое пятно, причиненное нашими стараниями, выглядело скандально.
— Ты правильно сделал.
Прибыл портной со своей сестрой. Он поблагодарил меня, назвав кумом, и спросил, как я успел сменить штаны.
— Отправившись к себе и оставив вашу жену в одиночестве, за что прошу у вас прощения.
— Ты разве не видел, — спросила его она, — что месье опрокинул чашку кофе?
— Ты должна была, — отвечал он, — поехать за компанию с ним.
Затем он засмеялся своей сальности.
— Понравилась ли вам, — спросил он, — свадьба?
— Очень понравилась, но я должен вам оплатить, дорогой кум, то, что она вам стоила сверх намеченного.
— Немного, немного, я вам отправлю счет через Зенобию.
Я вернулся к себе, раздосадованный тем, что не подумал, что заметят смену штанов. Попрощавшись с графом, графиней и маркизом, который поблагодарил меня за прекрасный фарс, что я им устроил, я отправился спать. На следующее утро я вышел из дому пешком, чтобы посмотреть эту девушку, что так хорошо танцевала фурлану и сказала, что она живет в «Трех Королях» вместе со своими отцом и матерью, моими старыми друзьями. Я пришел в эту гостиницу и, ни с кем не говоря, поднялся в комнату, которую красивая девочка мне точно описала. Я захожу и с удивлением вижу графиню Ринальди, с которой познакомил меня Завойский в локанде Кастеллетто шестнадцать лет назад. Читатель может вспомнить, каким образом г-н де Брагаден заплатил ее мужу сумму, которую тот у меня выиграл. М-м Ринальди постарела, но я ее мгновенно узнал. Поскольку я испытывал к ней лишь преходящий интерес, я не остановился на воспоминаниях, которые не доставляли нам никакой чести. Я сказал, что рад ее снова видеть, и спросил, живет ли она еще со своим мужем.
— Вы увидите его через полчаса.
Мадам, я пойду, так как у нас есть старые претензии, которые мне не хочется вспоминать.
— Нет, нет, садитесь.
— Вы меня увольте.
— Ирен, верни месье.
Хорошенькая Ирен на этот приказ становится в дверях, не как сторожевой пес, который, скаля зубы, грозит смертью тому, кто вздумает противиться его ярости, но как ангел, который с обольстительной улыбкой успокаивает и предвещает счастье тому, кого останавливает. Она оставляет меня неподвижным.
— Позвольте мне пройти, — говорю я ей, — мы сможем увидеться в другой раз, позвольте пройти.
— Ах, прошу вас, дождитесь папа.
Говоря так, она смотрит на меня столь нежным образом, что ее губы касаются моих. Ирен побеждает; я сажусь на стул, где, гордая своей победой, она усаживается на меня, я дарю ей ласки, которые она возвращает мне с живостью. Я спрашиваю у мадам, где она родилась, и та мне отвечает: