Очарованные удовлетворением наших красавиц, мы сели за стол, ощущая все сильный аппетит. Нам предложили на этом обеде все, что можно себе вообразить самого тонкого из постного и скоромного, и устрицы из венецианского Арсенала, которые пирожник умудрился выманить у метрдотеля герцога Моденского, составили украшение нашего стола. Мы съели их три сотни и опустошили двадцать бутылок шампанского. Мы оставались за столом три часа, выпивая и распевая песни, обслуживаемые очаровательными девицами, чьи прелести спорили с прелестями тех, что ими любовались.
К концу обеда вошла жена пирожника, держа у груди малыша графини. Это было новое театральное зрелище; радость дорогой мамочки, которая испустила крик ликования при виде их, и пирожницы, которая, казалось, торжествовала, занимая место графини целых четыре часа.
Мы провели еще час, выпивая пунш и смеясь, после чего графини пошли переодеваться. Зенобия позаботилась поместить три платья в корзине в мой экипаж, и когда я предложил ехать, я увидел, что они взгрустнули. Покинутая Кроче улучила момент мне сказать, что очень довольна Зенобией, и спросить у меня, когда мы уедем. Я пообещал ей, что она будет в Марселе не позднее чем через две недели после Пасхи.
Зенобия, которую я потихоньку расспросил, сказала, что эта девушка с превосходным характером, очень умная, и что ей будет очень грустно, когда та уедет. Будучи довольным прекрасными платьями, что она купила, я подарил ей двенадцать цехинов. Она сказала, что я получу квитанции от продавца у служащего г-на Греппи. Довольный всем, я заплатил бравому пирожнику все, что он запросил. Я любил, был любим, я чувствовал себя хорошо, у меня было много денег и я их тратил, я был счастлив и говорил себе это, смеясь над дураками-моралистами, говорящими, что нет истинного счастья на земле. Это словцо «на земле» вызывало у меня смех, как будто можно искать его где-то еще. Mors ultima linea rerum est [12]. Есть счастье совершенное и реальное, пока оно длится; это счастье проходит, но его конец не противоречит тому, что оно действительно существовало, и чтобы тому, кто его пережил, об этом свидетельствовать. Люди, его не заслуживающие — это те, кто в этом не признается, либо те, кто, обладая возможностями его пережить, пренебрегают ими. Carpe diem quam minimum credula postero, и в другом месте: Prudens futuri temporis exitum caliginosa nocte premlt Deus rldelque si mortalis ultra fas trépidât. Quod adest mémento componere sequus: ceetera fluminis ritu feruntur [13].
Мы выехали из дома пирожника в семь часов и прибыли в С.-А. к полуночи, и сразу пошли спать, но я покинул Клементину лишь после тех часов, что делают мужчину счастливым, и повторяются, чтобы сделать его таковым всякий раз, когда он, здоровый телом и духом, призывает их снова.