Поскольку я с ней еще подробно не разговаривал, моей первой заботой было проверить ее ум и, хотя в мои намерения и не входило закрутить с нею любовь, внушить ей чувство дружбы и доверия. Рана, которую оставила в моем сердце Клементина, не могла зарубцеваться. Я поздравлял себя, что оказался в состоянии оставить ее в недрах ее семьи, без особого беспокойства, и особенно, что оставил ее без сожаления. Я заранее радовался своему прекрасному поступку, и вполне напрасно считал, что способен жить с очень хорошенькой девицей, не имея другого интереса, кроме героического — гарантировать ее от бесчестья, которому она могла подвергнуться, если бы должна была проделать этот путь в одиночку. Она это чувствовала.
— Кроме того, — сказала она мне, — я уверена, что г-н де ла Круа меня бы никогда не покинул, если бы не встретил вас в Милане.
— Я вами любуюсь. Поверьте мне, он действовал здесь подло, потому что, несмотря на все ваши достоинства, он не мог рассчитывать на меня с такой уверенностью. Не скажу вам, что он пренебрег вами, так как он, возможно, находился в отчаянии, но вы должны быть уверены, что он больше вас не любит.
— Я уверена в обратном. Видя себя оставшимся без средств, он должен был оставить меня, либо застрелиться.
— Ни то и ни другое. Он должен был продать все, что у вас есть, и переправить вас в Марсель. Находясь в Генуе, можно переехать в Марсель за очень небольшие деньги. Ла Круа рассчитал на интерес, который вызывает ваше красивое лицо, и он хорошо посчитал, но вы понимаете, с каким риском. Когда любят, поверьте мне, не могут на это пойти. Позвольте вас заверить, что если бы вы меня не поразили, я бы проявил к вам лишь весьма слабый интерес. Но я делаю ошибку, осуждая ла Круа, потому что вижу с очевидностью, что вы еще в него влюблены.
— Это правда; мне его жалко, но я жалею только о своей жестокой судьбе. Я больше его не увижу; но я больше никого не люблю. Я уйду в монастырь. У меня есть отец, у которого превосходное сердце; он меня простит. Я жертва любви; моя воля более не свободна. Когда я думаю об этом, я считаю, что не могу раскаиваться.
— Вы пошли бы из Милана с ним даже пешком, если бы он сказал?
— Вы в этом сомневаетесь? Но он слишком меня любил, чтобы подвергнуть усталости и нищете.
— Я уверен, что если мы встретим его в Марселе, вы вернетесь вместе с ним.
— Что касается этого, то нет. Я теперь начинаю восстанавливать свободу моей души. Настанет день, когда я возблагодарю бога, что полностью его забыла.
Искренность этой девушки мне нравилась. Зная силу любви, я ей сочувствовал. Ей понадобилось два часа, чтобы рассказать мне в деталях всю историю своей несчастной страсти. Прибыв в Тортону в начале ночи, я решил там заночевать, поручив Клермону заказать хороший ужин. Но моя так называемая племянница за этим ужином развернула передо мной такие познания, которых я от нее не ожидал. Кроме того, она вскружила мне голову, смакуя добрые яства и со стаканом в руке. Я нашел ее очаровательной, веселой, компанейской и не заговаривающей со мной более о своем несчастном любовнике. По какому-то поводу, вставая из-за стола, она выдала словцо, которое, вызвав у меня взрыв смеха, очень расположило меня в ее пользу. Я обнял ее, от избытка чувств, и, сорвав с ее прекрасных губ поцелуй, такой же горячий, как и мой, загорелся любовным чувством. Я спросил у нее, хочет ли она, чтобы мы легли вместе.