— Верно. И вы мне напоминаете следователя, который сказал нечто вроде: «Спорим, угадаю, что ты выбрал» и угадал.
— Он сказал: «Мажем, что угадаю…» Итак, вы пытались, в частности поинтересоваться делом о смерти некоего Гюнтера Собецки, гражданина Австрии, так?
— Ну-у… Не фактом самой смерти, она была, кажется, естественной. Инфаркт.
— Первый инфаркт. Бывает, конечно, что и после первого звоночка покидают лучший из миров. Собецки было всего сорок пять лет. Спортивный, к полноте не склонный, сангвиник, родители еще живы, то есть, с наследственностью все о’кей, спиртным и никотином не злоупотреблял — и смерть после первого инфаркта миокарда. Есть одна существенная деталь. Он попил кофе примерно за полчаса до смерти. Кофе не по-венски, к коему он привык, а заваренного каким-то хитрым арабским способом.
— Я этого не знал — относительно кофе, — следователь Генпрокуратуры выглядел раздосадованным.
— Но про все остальное вы знали?
— Более или менее. Летом прошлого года со счета бельгийской фирмы «Омега интернейшнл» на счет Собецки в цюрихском банке была переведена сумма в десять миллионов долларов. Приблизительно через четыре месяца Собецки снял деньги, а еще через полторы недели скончался…
— Оставив после себя молодую вдову, русскую оперную певицу Светлану Рослякову. Ей было двадцать два года, когда умер Собецки. Про то, каких успехов она достигла на оперной сцене, я, по правде говоря, не знаю, а вот относительно вхожести в московский бомонд сведениями располагаю. Вы знаете, что это за фирма — «Омега интернейшнл»?
— Она создала совместное предприятие с Управлением делами КПСС в конце девяностого года.
— Верно, — удовлетворенно кивнул человек с внешностью цивилизованного европейца. — Инициатива создания СП исходила от Управления делами. И вы знаете кто сотрудничал с этим СП?
* * *
9 сентября, четверг.
Город Южнороссийск.
В гостиницу «Интурист» поселился мужчина лет тридцати пяти — тридцати семи. Конечно, свободных номеров — даже в «Интуристе» — как всегда, не было. Естественно, что для симпатичного, ухоженного, одетого неброско, но со вкусом, пахнущего дорогим одеколоном, имеющего «Лонжин» на левом запястье, а на ногах — полуботинки, стоившие две-три средние зарплаты российского обывателя — естественно, что для такого постояльца номер нашелся. Люкс.
Незнакомец, словно сошедший с обложки журнала для деловых людей, не моргнув глазом, выложил сотню долларов за сутки, хотя гостиницу намеревался покинуть завтра до полудня, а поселился он в двадцать сорок.
Администраторша, женщина, которой на вид можно было дать и тридцать пять и сорок пять лет — исключительно благодаря удачному макияжу, но не искусству поддерживать физическую форму — доверительно спросила у нового постояльца: