Дальние расплачиваются за вашу любовь к ближнему; и всякий раз, когда вы соберетесь впятером, должен умереть шестой.
Фридрих Ницше.
«Так говорил Заратустра».
Автор предупреждает, что все события и персонажи являются вымышленными. Всякое сходство с реальными событиями или людьми может быть только чисто случайным.
Берн, Швейцария
5 сентября 1993 года, воскресенье.
На террасе кафе на набережной небольшой речки Аре за столиком, покрытым стерильно чистой скатертью в белую и красную клетку, одиноко сидел мужчина. Перед ним так же одиноко стояла стеклянная кружка с пивом.
Высокий, светловолосый, с длинноватым носом абориген прошел мимо — то ли слишком близко, то ли действительно задев скатерть —, и вежливо бормотнул:
— Энтшульдиген зи, битте.
Он уселся за соседний столик, поговорил на местном диалекте немецкого с появившейся словно бы ниоткуда кельнершей в чистеньком сером шерстяном костюме и переднике в такую же клетку, как и скатерти на столиках (и таком же стерильно-чистом).
«Н-да, — подумал первый посетитель, разобравший из разговора только два слова: «бир» и «круг», то есть «пиво» и «кружка», — Заботы у них, конечно, специфические. Вот как лыбятся. Хотел бы я и так лыбиться. Только не с чего.»
Грустивший в воскресный день, как в самый гнусный понедельник, посетитель был русским. Он занимал довольно высокий пост в Генпрокуратуре Российской Федерации, а в командировке в Швейцарии находился, выражаясь официальным языком, со следственной миссией. Результатом следственной миссии и командировки в целом был большой жирный нуль. Человек из Генпрокуратуры разговаривал ни много ни мало с заместителем начальника I-го европейского управления МИД Российской Федерации. Носитель высокого дипломатического ранга выглядел очень аккуратным и чистым, под стать вот этим скатеркам. В цивилизованной Европе аккуратность и чистоплотность въедаются в кожу, равно как в средней полосе России (да и в других ее полосах тоже) к человеку, словно зараза, пристают расхлябанность и неряшливость. По-европейски аккуратный и профессионально вежливый мидовский начальник очень извинялся, но никаких материалов не предоставил, никакой помощи не смог оказать.
— Время сейчас, сами понимаете, смутное. Разоблачение за разоблачением, отставка за отставкой… Один скандал с «Сиабеко» чего стоит. Скандалы и разоблачения российской общественности сейчас на пользу не пойдут. Прошу вас понять меня правильно, но я абсолютно ничем не смогу вам помочь.
— Почему? — устало удивился следователь. — Мы же с вами вроде бы пока что на одну страну работаем.
