– А тот бродяга на пустоши? Вы убили и его тоже? – вдруг вспомнил Ратлидж.
– Ну да, бродяга… Я боялся… ведь Ричарда, понимаете ли, так и не нашли… я думал, что он когда-нибудь вернется… да. – Он по-прежнему сгибался пополам, обняв себя и морщась от боли, которая не отпускала его.
Вдали послышались голоса.
Кормак вскинул голову и посмотрел на Ратлиджа в упор:
– Лучше убейте меня сейчас. Если не убьете, я уничтожу вас в зале суда. Во всем обвинят вас… до того, как со мной будет покончено…
На долю секунды Ратлиджем овладело искушение поймать Кормака на слове. Ратлидж придушил свое желание, полицейский в нем наголову разбил солдата, который быстро подсчитал все за и против. Он услышал, как заворчал Хэмиш, когда полицейский победил. От удовольствия или сожаления? Ратлидж так устал, что ему было все равно.
– А может, судья с радостью вынесет смертный приговор безродному ирландцу, который ухитрился обмануть половину Сити? – ответил Ратлидж и медленно, с трудом встал на ноги. Сначала потянулся к руке Кормака, но потом передумал, схватил его за воротник и швырнул на колени.
Кормаку с трудом удалось встать. В последний миг он собрал все силы, выпрямился и посмотрел Ратлиджу в глаза.
Люцифер побежден, но не сломлен… Пока еще не сломлен.
Ратлидж увидел вдали фигуру констебля Долиша; он смотрел на них сквозь завесу дождя и кричал:
– По-моему, они там!
Инспектор Харви побежал к ним. За ним по пятам следовали Смедли и Рейчел. У Рейчел что-то было в руках – Ратлиджу показалось, что пледы. Внезапно она поскользнулась и съехала вниз.
Кормак развернулся к ним лицом. Он только улыбнулся, когда Харви защелкнул наручники на его мокрых запястьях. Наблюдая за происходящим, Ратлидж со всей силы обхватил себя руками. Судебный процесс в самом деле будет ужасным. Трагедия, по мнению Ратлиджа, заключалась в том, что убийцу невозможно обвинить в том, что он обрек многих людей на мучения. Его приговорят только за гибель тех, кого он уничтожил. Смедли прав: для жителей Боркума ничего еще не кончено. Как не кончено для Рейчел и Сюзанны. И даже для Оливии, Николаса и Розамунды…
«И для тебя тоже. Готовься к бою в суде», – предупредил Хэмиш.
«Пусть только попробуют!» – ответил Ратлидж.
Рейчел вскинула голову и, схватив его за руку ледяными пальцами, спросила хриплым шепотом:
– Я должна знать. Кого любил Николас – меня или Оливию?! – Слова как будто вырвали у нее клещами; как будто им нельзя было выплывать на поверхность из мрака ее ужаса. Она не выпускала их… до сих пор.
Ратлидж покачал головой. И, бесконечно сострадая ей, сознательно солгал: