Мы допивали вторую чашку чая, успев обсудить современные театральные сплетни и обменяться мнениями о международной обстановке, разгуле свободной прессы и падении нравов, когда Владимир Михайлович вдруг сказал после паузы:
— Знаете, до сих пор не могу прийти в себя после смерти Леночки… такой нелепой! Все думаю — почему? Она была такая славная девочка — красивая, милая, в ней был класс! Говорят, самоубийство. Возможно, вам неизвестно… не так давно погибла ее сестра. В прошлом году, весной. Леночка очень болела тогда. Но время такой замечательный лекарь. Я был уверен, что она оправилась. Выходит, я ошибался. Вы сказали, что видели ее незадолго… Вы были с ней знакомы?
— Нет, она позвонила мне и попросила о встрече.
— А вы кто, извините?
— Я работаю в охранном предприятии.
— Ей нужен был охранник? — Старик пытливо всматривался в мое лицо. — Зачем? Она сказала?
— Не сказала. Это была предварительная беседа. Мы должны были встретиться еще раз, но не получиось.
Вдруг раздался странный звук — не то вздохнул кто-то, не то застонал. Я испытала мгновенный ужас, холодком мазнуло вдоль позвоночника. Стали бить большие напольные часы — размеренно, длинно. В их низком тягучем звуке чувствовались печаль и безысходность.
— Саша приехал! — сказал неожиданно старик.
Я подошла к окну и увидела черный массивный автомобиль и невысокого человека, который, захлопнув дверцу, направился к подъезду.
— Я думаю, мне пора. — Я поднялась. — Спасибо за приют.
— Не стоит, — отвечал старый актер, — я замечательно провел вечер. Интересный собеседник для меня теперь большая редкость и большая роскошь. Старики никому не нужны, к сожалению. Мир становится хуже, жесточе, и я все меньше и меньше понимаю, что происходит… Это не мое время. Я, видимо, зажился.
Он сидел, опустив плечи, сложив перед собой на столе руки с крупными голубыми венами; в глазах его, старчески светлых, была усталость.
вдруг сказал он негромко, и я вздрогнула.
— Мне видеть невтерпеж
— Достоинство, что просит подаянья,
— Над простотой глумящуюся ложь,
— Ничтожество в роскошном одеяньи… [2]
Я чувствовала жалость и неловкость…
— Прощайте, сударыня!
— А какая квартира у Ситникова? — Я вдруг вспомнила, что не знаю номера ситниковской квартиры. — Шестнадцатый этаж, а квартира?
— Там всего одна квартира, — сказал хозяин, и что-то… странная интонация, странный акцент… проскользнуло в его голосе.
Я вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. Он не поднялся меня проводить…
* * *
На шестнадцатом, последнем, этаже действительно была только одна квартира. Остальных как бы и не было вовсе. Я знала, что состоятельные люди покупают по две-три квартиры на одной лестничной площадке, перестраивают их, но как это выглядит в жизни, видеть мне еще не доводилось. Я нажала на кнопку звонка и услышала в ответ мелодичную трель. Дверь тотчас распахнулась, и на пороге появился блондин с невыразительным лицом. В его взгляде сквозило легкое недоумение.