– Я свяжусь сегодня ночью с Первым, – пообещал подполковник.
– Твоя совесть всегда спокойна, когда ты слепо исполняешь приказы командования? – спросил Басов.
– Давай не будем сейчас об этом, – попросил Крапивин. – Что ты предлагаешь?
– Надо уходить. Сегодня же. Селиванову найдем что сказать.
– Ты хочешь уйти без приказа?
Басов насмешливо посмотрел в глаза другу.
– Я хочу вывести вас и себя из‑под удара, – сказал он наконец.
– Я солдат и привык встречать врага лицом к лицу, – возразил подполковник. – Да и вы, уж извини, на службе.
– Как знаешь, – Басов прислонился спиной к бревенчатой стене и возвел глаза к небу.
– Игорь, о чем вы говорили с Романовым? – настойчивым голосом спросил Крапивин.
– О Китае расспрашивал, – ответил Басов.
Крапивин от злобы сжал кулаки. Всем своим нутром он чувствовал, что друг недоговаривает. Приближающиеся быстрые шаги заставили обоих товарищей обернуться. К ним почти бегом спешил Чигирев. Подойдя к завалинке, он быстро сел на нее и яростно зашептал:
– Новостей море. Во‑первых, я разговаривал с самим Юрием Отрепьевым!
– Это что, родственник того самого? Григория? – уточнил Крапивин.
– Да нет, – отчаянно махнул рукой историк, – это же он и есть. Лжедмитрий Первый, в миру Юрий Богданович Отрепьев. При постриге ему дали имя Григорий. А потом уже люди смешали духовное имя и мирскую фамилию. Тот парень, который вышел к нам с боярином, с бородавкой на шее. Это он сам, представляете?!
– Ну и что? – безразлично пожал плечами Крапивин.
Историк запнулся. Он всё ещё пребывал в эйфории от того, что всего за несколько часов сумел повстречаться со столькими историческими личностями. Он не сомневался, что Басов с Крапивиным разделяют его эйфорию, но, наткнувшись на их безучастие, смутился.
– Здесь Отрепьев – один из наиболее приближенных людей Федора. Боярин с отрочества заботится о нем. Образование дал неплохое. Парня явно готовят к какой‑то миссии. На мой взгляд, это доказывает, что Романовы действительно причастны к началу смуты, – собрался он, наконец, с мыслями.
– Это мы и без тебя уже поняли, – хмыкнул Басов. – Дальше‑то что?
– Во‑вторых, – как‑то зло процедил Чигирев, – я установил сегодняшнюю дату. Сейчас двадцать пятое октября семь тысяч сто девятого года от сотворения мира. Или, по нашему летосчислению, тысяча шестисотого.[6] До опалы Романовых остались считанные дни. Может, часы. Мы уже ничего не в силах поменять. Надо немедленно связываться с Селивановым.
– И что ты предлагаешь? – поинтересовался Крапивин.
– Надо переходить на сторону Годунова. После крушения дома Романовых только он может предотвратить смуту, – быстро зашептал Чигирев. – Ведь я говорил об этом Селиванову, предупреждал. Я сразу предлагал выступить с Годуновым. Не понимаю, почему он так уперся в необходимость союза с Романовыми?