Капитан, усиленно хромая и кряхтя, водрузился на хозяйском троне.
А Сергей Петрович сел у письменного стола, придвинул поближе чернильный прибор.
— Ну-с! С кого начнём наш список?
Супруга не дала ему времени на раздумья.
— Начинай с Никиты Баранова, который раньше всех мне почему-то вспомнился. Он ведь недавно овдовел, детей не нажил, сидит-горюет, спивается… Хоть и не бедный он, а в пристальном внимании нуждается не меньше…
Она поправила чепец, подняла глаза к пыльной люстре.
— Затем Порфирия и Савву Дятловых напиши, оба брата воевали, плечом к плечу, ну, а потом… Впрочем, думаю, вы и без меня управитесь, а я пойду прикажу людям, чтобы готовили для гостя спаленку…
— Весьма признателен! Благодарю за гостеприимство! — воскликнул капитан.
— Да! И баньку не мешало бы истопить! — добавил от себя Сергей Петрович.
— Уж об этом мог бы и не напоминать…
Антонина Фирсовна ушла, а супруг её, напару с гостем, приступили к написанию бумаги.
Вскоре перечень был готов. Хозяин дома отложил в сторону перо, поднял к глазам исписанный лист, дунул на него — для просушки чернил.
— Всего лишь двадцать шесть персон припомнились мне по здравом размышлении. Не мало ли вам будет, гостюшка?
Капитан благодушно кивнул.
— Для первого раза достаточно. Мне теперь, дабы навестить их всех, месяца, не хватит!
— В добрый час! Ах, как же много вы делаете для людей…
Гость снова кивнул.
— Разрешите закурить после трудов праведных?
Хозяин предложил ему коробочку с гавайскими сигарами. На коробочке, сделанной из золочёного серебра, стоял вензель матушки Екатерины, великой просветительницы всея Руси, всеобщей благодетельницы. Капитан не преминул заметить:
— В деревнях великую императрицу ещё чтят, помнят, а вот в городах, особенно в столице, никакого не осталось уважения к её заслугам…
Тут капитан пустился в совершенно неожиданные рассуждения.
— Мало кто знает, как она страдала…
Далее последовал перечень страданий. Речь была не о капризах фаворитов и не во временных неудачах армейцев. И даже не о том, как поначалу юную германскую принцессу плохо приняли во дворе.
— Были моменты, — с заговорщическим видом произнёс капитан, — когда она себя вовсе не царицей ощущала, а беспомощной девочкой. Даже когда все остальные, несведущие люди, кричали ей «виват»…
— Что такое? — весь изогнулся Болотников-старший. — Впервые слышу, чтобы…
Тут была многозначительная пауза, в течение которой хозяин дома, как ни пыжился, не смог он выдавить ни слова из загадочного гостя. Целых пять или более минут тот молчал.
— Ну, говорите же, не томите душу… — взмолился Сергей Петрович наконец.