— Вы сломаете мне руку, — простонала она и шлепнулась на колени.
Я отпустил ее запястье, взял за локти и поднял на ноги. Затем отступил на шаг.
— Извините, миссис Серф, — произнес я, зная, что мой голос звучит вовсе не виновато. — Давайте прекратим борьбу и поговорим. Зачем вы отдали Дане Льюис свое ожерелье?
— Я не отдавала ей его, — прошипела она, держась за запястье и свирепо глядя на меня. — Вы почти сломали мне руку.
— Вы пошли с ней на ее квартиру. На вас было ожерелье, когда вы зашли, а когда вышли — на вас его не было. Оно было обнаружено в комнате. Вы отдали его ей? Зачем?
— Говорю вам, я не отдавала!
— Вас видели, — не отступал я. — Вы можете рассказать это либо мне, либо полиции. Выбирайте сами.
Она резко бросилась к кровати, где рухнула на корточки, неистово пытаясь добраться до пистолета, но тот был далеко за пределами ее досягаемости.
Я подошел к ней и рывком поставил на ноги. Она снова начала было драться, но я слишком устал от нее к данному моменту, поэтому швырнул на кровать с силой, достаточной, чтобы выбить из нее дух. Она лежала плашмя, с выгнутой грудью и с широко разбросанными по зеленому покрывалу руками.
— Зачем вы отдали его ей? — повторил я, стоя над ней.
— Я не отдавала! — задыхаясь, просипела она. — Ожерелье было украдено! Я не отдавала его ей!
— Зачем вы взяли такси и поехали на Ист-Бич, когда покинули ее?
Она снова пробовала все отрицать. Ее лицо окаменело от страха.
— Я не знаю, о чем вы говорите. Я не ездила на Ист-Бич.
— Вы были там, когда ее застрелили. Вы ее застрелили?
— Не я. Я никогда там не была! Убирайтесь! Я не стану слушать вас. Убирайтесь!
Странно было то, что все время, что она говорила, она не повышала голоса, словно боялась, что ее подслушают. К тому же меня сильно беспокоил ее нескрываемый ужас. Она боялась не меня. Но того, что я могу сказать. Каждый раз, когда я собирался поговорить, я видел, как она напрягается, подобно тому, как вы напрягаетесь каждый раз, когда зубной врач начинает сверлить рядом с нервом.
— Вы ничего не знаете об этом, не так ли? — спросил я. — Зачем вы тогда прячетесь? Почему вы не едете домой? Разве Серф знает, что вы здесь? Давайте, пришло время заговорить!
Она полулежала на кровати, пытаясь отползти от меня. Она начала говорить что-то, но затем бормотание внезапно прекратилось, и она замерла, глаза ее широко раскрылись, на лицо вернулось выражение покорного ужаса. Все это было не очень приятно видеть.
Я не слышал, как открылась дверь в дальнем конце комнаты. Я не слышал, чтобы кто-нибудь вошел в комнату. Но я заметил движение, отразившееся в большом зеркале на платяном шкафу, и медленно повернулся.