— Я несу ответственность за все, Лиленд. За каждую протечку в трубе, за проржавевшую балку, нехватку топлива, боль в горле, засорившийся туалет, перегоревший свет, лопнувшие покрышки, скачки напряжения. Когда я ложусь ночью спать, у меня в ушах звучат капель из старых смесителей и плач печальных людей.
Его речь звучала все быстрее, пока слова не иссякли, и Халли поняла, что такие дела и сотни им подобных дел, должно быть, грызут мозг Грейтера каждую минуту, когда он бодрствует, и бесцеремонно вторгаются в сознание, когда он спит. Сейчас она впервые видела, как они навалились на него и почти погребли под собой. Он едва не сорвался, но сумел восстановить контроль над собой.
Начальник станции поднял руку, возможно, намереваясь дотронуться до ее плеча. Девушка вздрогнула, а может, Зак получше обдумал свои намерения, но рука его опустилась.
— Поезжайте и оставьте снегоход на стоянке, — сказал он. — Со мной все будет в порядке.
— Дэвид, сейчас ведь в Вашингтоне, должно быть, рань несусветная, — сказал Йэн Кендалл.
— Немного за полночь, — ответил Геррин, сидевший за письменным столом в своем скромном доме, расположенном в Вене, одном из пригородов Вирджинии.
Он никогда не был женат и жил один — не потому, что избегал женщин, просто не хотел усложнять свою жизнь супружескими отношениями.
— Чуть больше половины десятого в Нью-Дели, — заметил Жан-Клод Бельво. — Значит, что-то важное.
— Есть кое-какие осложнения, — подтвердил Геррин.
Он рассказал о смерти Ланеэн, Монталбан и Бейкон. Мерритт сообщила ему и о сложностях, возникших в связи с прибытием Лиленд, но о них сейчас он предпочел не упоминать.
— Есть какая-либо причина предположить, что они были как-то связаны с «Триажем»? — спросил Кендалл.
— Исключить эту вероятность нельзя, — ответил Геррин.
— Это уже хуже, — мрачным голосом произнес Кендалл. — Когда последний полет перед перерывом на зимний период?
— Завтра, — сказал Геррин. — Если позволит температура.
— Безобразие, — покачал головой Бельво. — А что об этих смертях думает Орсон?
Геррин вздохнул и после недолгой паузы ответил:
— Он боится. А это заставляет и меня бояться. Морбелл с самого начала внушал мне беспокойство.
— Это было нелегко — найти врача, симпатизирующего нашему делу и готового провести год на Южном полюсе, — напомнил Бельво.
— У него есть веские причины, чтобы бояться, — сказал Кендалл. — Вся работа сделана его тампонами и иглами, не так ли?
Бельво что-то невнятно произнес по-французски. Потом снова перешел на английский.
— Как это все могло случиться?
— Скрещивать пикорнавирус и стрептококк — не детская игра, Жан-Клод, — назидательно заметил Геррин.