— Ты этого хочешь? — спросил Арделл с горечью.
— Да… — через силу произнесла я.
Арделл пораженно отпрянул, как будто я ударила его по лицу.
— Да, — повторила я, выдерживая его пылающий взгляд. — Я не хочу, чтобы ты отказывался от всего того, что имеешь…
— Поэтому я никогда не откажусь от тебя, Эмма, — твердо заявил Арделл. — Реальность — вот то, что мы должны ценить, жить только «сегодня», наслаждаясь тем, что имеем. Я не понимаю, почему ты так волнуешься.
— А разве нет повода?! — воскликнула я возмущенно. — Если бы ты был на моем месте, ты бы принял от меня такую жертву?
— Я не считаю это жертвой, Эмма, и я не на твоем месте, давай не будем фантазировать. Позволь мне самому решить, что делать со своей жизнью. Я нашел тебя, я люблю тебя и не собираюсь терять из-за твоих предрассудков.
— Предрассудков! — фыркнула я.
— Именно, Эмма. Хватит напрасных терзаний. Не важно, на каких условиях, но мы вместе, а большего мне и не надо.
Он лег на песок и потянул меня за собой.
— Приляг, отдохни. Посмотри, как великолепны звезды.
Взявшись за руки, мы рассматривали звездное небо, и я чувствовала себя одновременно самой счастливой и самой несчастной из людей.
— Я люблю тебя, Арделл, — поддавшись эмоциям, призналась я.
— Я знаю, Эмма, и люблю тебя тоже.
Когда луна скрылась из виду, Арделл поднялся.
— Пора возвращаться, Эмма, тебе нужно поспать. Не вздыхай, у нас будет еще много красивых ночей.
Настал день, а вместе с ним и разговор, ради которого мы оказались в Тамани. Поговорить с папой мы решили сразу после завтрака. Спустившись к пляжу, наша троица расселась на горячих валунах, и я начала непростой разговор:
— Папа, Арделл — ювелир и…коллекционер. Он исследует историю древних украшений, и его очень заинтересовала одна моя вещь, а именно — мамин медальон. И… расскажи, пожалуйста, откуда он взялся. Где или у кого ты его купил?
Папа удивленно посмотрел на нас.
— Ты о сердечке с изумрудом?
Я кивнула.
— И вы за этим приехали?! Из самого Парижа?! А, что, телефонов больше не существует?
Мы молчали, прекрасно понимая папино изумление.
— Хм, — покачал головой папа, не дождавшись ответа ни от одного из нас. — Да, порой, мы становимся рабами своих увлечений. Я удивлен, но все же могу понять тебя, Арделл — сам такой.
Он в восхищении обвел рукой высокие утесы и патетично выдохнул:
— Гермонасса — моя последняя страсть!
— Пап! — одернула его я, опасаясь новых лекций об истории таманской земли. — Ты еще помнишь, о чем я спросила?
Папа вздохнул и с сожалением развел руками:
— Да ничего я вам не могу рассказать. Я его не покупал и не дарил твоей маме, Эмма.