— Но вы припасли пару глотков для маленьких посетителей, вроде меня? — осведомился Кермит, сощурив глаза.
— Примите все гостеприимство, какое я могу вам предложить, — взмолилась к нему Элоиза.
— Я знаю, Элоиза, что в вашем доме есть вина потоньше, чем ваш калифорнийский эрзац, хотя возможно Джерома он и устраивает, ведь он столько лет обходился вообще без вина…
Элоиза попыталась прервать карлика, но он повелительно хлопнул в ладоши и продолжил:
— Но, поскольку я — особа разумная, и поскольку это мой первый визит в дом, где мне так долго отказывали в приеме, я приму то, что, прямо скажем, в серьезных домах предлагают разве что прислуге.
— Кермит, — начала Элоиза, и Малькольм только сейчас заметил, что на ней вечернее платье, сильно разорванное сзади, — Кермит, давайте не портить этот вечер. Хотя бы ради Малькольма. Он не должен видеть нас такими; это пристало только взрослым.
Кермит готовил ответ, но Элоиза провозгласила довольным голосом:
— А теперь ваше вино, — и вышла из комнаты.
— Она не спросила, чего я хочу! — произнес Малькольм отсутствующе, будто спросонья.
— Что за идея, так вваливаться к нам, без стука, без приветствия, без ничего? И еще в этом смехотворном старом порванном платье, — издевался Кермит. — И как раз, когда ты хотел рассказать мне что-то важное о себе, Малькольм.
— Я? — Малькольм удивленно ткнул себя в грудь.
— Скажи мне, что ты собирался рассказать? — потребовал Кермит.
Малькольм замялся. С тех пор случилось так много, так много. Ему становилось все труднее запоминать, что происходило и когда, не говоря уже о вещах маловажных, вроде того, что он собирался сказать несколько минут назад.
Он все еще заикался, когда Элоиза вошла в комнату с подносом, на котором стояли три бокала и бутылка красного вина без этикетки.
— Вы простите меня, Кермит, мои руки слишком дрожат, чтобы я могла налить всем вина, — сказала Элоиза. — Малькольм, — она повернулась к мальчику, — не нальешь ли каждому вина из этой бутылки, окей?
— Прежде всего, у вас есть для меня фартук? — спросил Малькольм, с волнением оглядывая свой костюм.
Элоиза и Кермит обменялись взглядами.
— Я всем налью, что бы там ни было в бутылке, — вмешался Кермит с надменным презрением и к Малькольму, и к Элоизе.
— Нет, нет, тогда уж налью я, — ответила Элоиза. — Мои руки больше не дрожат.
— Но Элоиза, дорогая, — заверил ее Малькольм, — я бы с удовольствием налил, но все бармены носят фартук, вот я и спросил…
— Молчать! — заорала Элоиза. — Я больше не потерплю ни единого слова, слышите? Я налью, — она прорычала обоим.