Нога у нее оказалась сломана, из рваной раны уродливо торчала кость.
Он нащупал ружье, медленно и осторожно вытянул его из чехла.
- Прости меня, Бен, - сказал он и выстрелил коню в голову.
Тот резко дернулся и замер.
Еще мгновение он помедлил, опираясь на локоть, посмотрел на вечернее небо, где зажглась первая звезда; оглядел пыльную расселину, окровавленное седло. Он был обречен - даже если бы здесь оказался врач, ему уже ничем нельзя помочь. Он все еще держал в руке ружье, но воспользоваться им у него не хватало духу.
Он лег на спину, чувствуя, как что-то рвется в груди, взглянул в небо и позвал:
- Эви... Эви, что же я с тобой сделал?.. Лабан... Руфь...
Если бы он смог доползти хотя бы до тропинки. Если бы его кто-нибудь нашел. Если бы он смог...
Потом он умер. И лежал неподвижно, а легкий ветерок шевелил его волосы и набивал понемногу пыль в складки одежды.
Он умер в одиночестве, как часто умирали на Западе люди, пытавшиеся что-то совершить, чего-то добиться. Иногда тела их засыпало песком, иногда их кости растаскивали койоты, оставляя несколько пуговиц, потрескавшийся каблук да проржавевший кольт.
Кого-то из них находили и хоронили, другие высыхали, рассыпались в прах, и ветер уносил его в прерию. Одним из них и был теперь Джейкоб Тил.
Глава 2
Через три недели после отъезда Джейкоба у хижины Тилов появился дилижанс.
Первой его увидела Руфь. Она собирала хворост на склоне холма и вдруг заметила вдалеке облако пыли. Несколько мгновений она вглядывалась в даль, затем, бросив охапку, помчалась к дому с криком:
- Мама! Мама! Кто-то едет!
Эви упустила тряпку, которой мыла посуду, и, вытирая руки о фартук, подошла к двери. Прибежал Лабан из загона, где он мастерил из веток кустарника навес для трех лошадей и коровы, приведенной из Миссури на привязи за фургоном.
Прикрывая ладонями глаза от солнца, они смотрели, как приближаются несущиеся галопом лошади, полускрытые облаком пыли. Внезапно упряжка свернула на дорожку, ведущую к их двору.
Это был конкордовский дилижанс, запряженный четверкой лошадей. На облучке сидели двое мужчин. Еще двое находились внутри кареты. Возница натянул вожжи и воззрился на семейство, стоявшее в дверях хижины.
- Ради всего святого, откуда вы взялись? - выпалил он.
- Я - миссис Джейкоб Тил, - с достоинством ответила Эви, - а это мои дети. Не желаете ли пройти в дом? Вы, должно быть, голодны.
- Что есть, то есть, - согласился возница. - Позвольте представиться, леди. Чарли Мак-Клауд. Наш охранник - Бивер Сэмпсон. Но ему чаще приходится драться с краснокожими, чем с грабителями. Тот высокий джентльмен - Том Уайлди, суперинтендант линии почтового сообщения, помоги ему Боже. Другого парня нетрудно узнать по его форме: он из Кавалерии Соединенных Штатов, и зовут его капитан Херли. Мы гоним первый дилижанс до Плазы.