Покой. Что же значило это слово? Насколько Локен мог помнить, он никогда не чувствовал ничего, что соответствовало бы понятию покоя. Пока во вселенной был смысл, это слово служило ему талисманом, идеалом, к которому следовало стремиться. Окончанием войны и исполнением задачи, ради которой создали его и его братьев. Он был одним из Легионес Астартес, воином по рождению и призванию, созданным в генетических лабораториях Императора благодаря забытой алхимии и неведомой науке. Воином, знающим лишь убийства. Как он мог знать что-то о покое?
Но здесь, в саду, Локен чувствовал нечто похожее.
Тёплый солнечный свет сиял в мерцающем синем небе, воссозданном на выгнутой внутренней поверхности купола, ненастоящем, но всё равно прекрасном. Пиктографические облака плыли на несуществующих ветрах, птичьи трели доносились из искусно скрытых вокс-рупоров. Плитки из обтёсанных оуслитовых глыб окружали квадратные мелкие бассейны. В этих скальных прудах росли лилии и другие прекрасные цветы, питаемые кристально чистой водой из труб, расходящихся от резервуаров медной башни. К воде тянулись папоротниками и плакучие деревья, и что — то в их положении тревожило давно забытые воспоминания, но Локену не хотелось об этом думать.
Он шёл через сад, наслаждаясь тишиной и запахом тёплых живых существ. Вода текла по причудливо уложенным гладким камням и падала пенящимся водопадом в крошечное озеро, где сверкали золотистые рыбки. Изогнутая лестница вела его к рядам грядок, на которых уже начали прорастать посаженные семена. Одетый лишь в дублёный комбинезон, где разъёмы подключения брони закрывали пластиковые печати, да длинный серый хитон из простой ткани Гарвель вооружился висящими на кожаном поясе садовыми инструментами. Локен шёл тяжело, словно плакальщик на похоронах, его широкие плечи опустились, будто на них давил целый мир. Предательство омрачило широкое и плоское лицо Гарвеля, и без того огрубевшее на войне.
Но всё равно он слабо улыбнулся, когда увидел зелёные побеги, пробивавшие себе путь из тёмной земли вверх, к свету. Локен, приученный не заботиться, а убивать, всё же мог ценить чудеса жизни. Благодаря его труду эта крошечная вселенная процветала.
Гарвель прищурился, увидев, что в уголке грядки зеленеет мерзкий побег сорняка и сверкает тонкая паутина. Он снял с пояса совок — инструмент, который казался слишком маленьким, но использовался удивительно осторожно. Локен мог бы попросить дать ему более подходящие для рук постчеловека орудия, но сейчас в кузницах медной башни не осталось места для садовых инструментов.
