Подготовка к войне с ливонскими немцами в России шла по разным направлениям: собирались полки в Новгороде, да в устье реки Нарвы велел царь построить еще одну крепость, он же запретил купцам возить в Ливонию российские товары. Царский запрет на торговлю способствовал закрытию купеческих домов московитов в ливонских городах, а близость войны значительно сократила количество православных верующих, спешивших выехать в Литву или Россию. Соответственно закрывались опустевшие православные церкви, что послужило еще одним аргументом царю Ивану IV для начала войны. При этом царь выступал не только защитником православной церкви, но и радетелем за дела католической церкви, в своем письме руководству Ливонского ордена он писал: «Необузданные ливонцы, противящиеся Богу и законному правительству! Вы переменили веру, свергнули иго императора и папы Римского: если они могут сносить от вас презрение и спокойно видеть свои храмы разграбленными, то я не могу и не хочу сносить обиду, нанесенную мне и моему Богу. Бог посылает во мне вам мстителя, который приведет вас в послушание» [51, 455]. Еще царь послал им бич как средство исправления.
Понимая свою беззащитность перед лицом московской агрессии, магистр, рижский и дерптский иерархи через гонца просили царя Ивана IV дать грамоту для безопасного приезда в Москву ливонских послов, чтобы устранить конфликтную ситуацию.
А получив так называемую опасную грамоту, из Ливонии в конце 1557 г. прибыло посольство с предложением, «чтобы государь головную дань по гривне з головы отставил, а велѣл бы уроком имати, по чему государь пожалует. И царь и государь пожаловал, а велѣл договоритца, по чему имати и что за прошлые залоги взятии. И добили челом, что дати за прошлые залоги и за нынешнеи подъемъ полпята десять тысечь ефимковъ, осмнатцать тысячь рублев, да и вперед платити им дани сь Юрьева по тысячи золотых Угорьских з году на год беспереводно. И о иных дѣлех договор были учинили, да того у себя всего не сказали, учали сроку просити, чтобы государь ныне рать свою отставилъ; а хотя изволочити радь и вперед лгати. И государь их с Москвы отпустил бездѣлных, а рати своеи велѣл итти в землю за их неправду и крестное целование» [42, 259].
В январе 1558 г. началось вторжение московских войск из псковских областей в Ливонию. В состав 40-тысячной армии, возглавляемой бывшим казанским царем Шиг-Алеем с московскими воеводами Д. Р. Захарьиным и М. В. Глинским, в основном входили полки касимовских и казанских татар, черемисов, мордвинов, пятигорских черкесов, которые отличались особой жестокостью к населению с абсолютно другой культурой поведения. Однако, со слов Н. М. Карамзина: «немецкие историки говорят с ужасом о свирепости россиян, жалуясь в особенности на шайки так называемых