— Смотрите-ка! Русская церковь!
Успеваю оглянуться и вижу белую пятиглавую церковку с золотыми луковицами-куполами. Сразу же чувствую на себе несколько пар внимательных глаз. Или это мне кажется? Может быть, и кажется.
Тут же возникает совершенно непобедимое, страстное желание побывать в этой церкви. Запоминаю место. Неподалеку — небольшая городская тюрьма. Над ее башней — белый флаг.
— Это значит, что в тюрьме в этот день нет ни одного заключенного, — объясняет швейцарец-гид.
Но как же осуществить нам наше желание? И осуществимо ли оно вообще? Ведь целый день мы на людях, живем по точнейшему расписанию: поездки по городу, экскурсии, посещение музеев, кальвинистских и католических соборов, театров… завтраки… обеды… ужины…
Рано утром?
Но успеем ли к завтраку? А вдруг хватятся… И вообще служат ли в этой церкви раннюю обедню? Да и открыта ли она?
Как уже не один раз бывало в моей жизни, происходит маленькое чудо. В тот же день (или, не помню, на другой день) приходит к нам в номер староста группы, секретарь ленинградской писательской парторганизации, и с кривой усмешкой, с некоторой даже излишней развязностью заявляет:
— Тут наши товарищи надумали после обеда пойти в кино. Поинтересоваться, что это такое — порно. Каким образом, одним словом, они тут разлагаются. Как вы на это? Пойдете?
Говорим, что — нет, не пойдем. Не интересуемся.
Минуты три спустя является несколько встревоженная и огорченная гидша «Интуриста».
— Это верно? Вы не пойдете? Почему?
— Просто не хотим.
— А что тут такого ужасно плохого?
— Я не говорю, что тут непременно что-нибудь ужасно плохое. Но нам не хочется. Не за такими впечатлениями ехали.
В конце концов желание увидеть пикантный фильм побеждает. Даже у тех, кто непосредственно к нам приставлен. Уходят все. Стоя у окна, мы видим, как шумная компания переходит улицу. Считаем их. Да, ушли все.
Подождав минут пятнадцать-двадцать, выходим на улицу и мы. Но — куда же идти? Где искать эту церковь? Знаю, что это там, на той стороне озера, в том приблизительно направлении. А дальше? Женева — город франкоязычный, мои же познания в этом языке ограничиваются программой двухклассного приготовительного училища баронессы фон Мерценфельд, где я учился пятьдесят лет назад. Спрашиваю по-немецки:
— Sagen Sie bitte, wo befindet sich hier die ortodoxische Kirche?
— Pardon, — и пожимают плечами. Или не знают, или не понимают моего тоже не ахти какого блестящего немецкого выговора.
Наконец попадается пьяный. Кстати сказать, первый пьяный, которого мы встречаем в Швейцарии. Не какой-нибудь «Вася, ты меня уважаешь», а просто средних лет господин в шляпе несколько набекрень, весь распахнутый и сильно навеселе.