— Я имела в виду…
— Мы выстроились в очередь, милая. — Дед Брюстера нетерпеливо махнул рукой на стоящих позади духов. — И ждем, когда дойдет наша очередь рассказать тебе, что нам нужно от него, чтобы потом ты рассказала об этом ему. — Он покачал головой. — Боже всемогущий, я начинаю думать, что автобус навсегда лишил тебя мозгов.
— Я же говорил, — тихо вставил уборщик.
— Подождите, — подняла я руку. — Я не понимаю.
— Да что ты! Мы все просто потрясены, — громко съязвил уборщик.
— Ты, — взглянула я на него, — встань в конец очереди.
Он раскрыл рот.
— Ты не можешь этого сделать!
— Может и сделала, — заметил дед Брюстера. — Топай.
Бормоча что-то себе под нос, уборщик сунул руки в карманы и, сгорбившись, побрел в конец очереди.
— И не обзывай меня! — закричала я ему, после чего повернулась к деду Брюстеру. — Если я обладаю такой властью только потому, что назвала Киллиана своим, то почему тогда никто из вас не заявил на него свои права?
По толпе духов пробежал тихий шепот.
— Что? — спросила я. — Что я такого сказала?
— Никто из нас не знал о нем до вчерашнего дня, — ответил дед Брюстера, злобно глядя через плечо на духов. — Он здорово скрывает свои способности.
— Да, но у вас все равно было полно времени, чтобы…
— Она заслуживает знать правду, — заговорила девчонка в розовом платье в горошек и нехорошо усмехнулась. — Никто не заявил на него права, потому что никто не хочет быть на твоем месте.
— Лизель, — предупреждающе сказал дед Брюстера.
Я нахмурилась, глядя на нее.
— Все и всегда хотят быть на моем месте. О чем ты говоришь?
— Теперь ты дух-проводник. Должна исполнять пожелания всех, но в особенности — его, медиума.
Я вся похолодела.
— Нет, — покачала я головой.
Девчонка в платье раздраженно вздохнула.
— В последнее время просыпалась в непривычных местах?
Я уставилась на нее. Я не просыпалась на дороге со вчерашнего утра. Сегодня очнулась достаточно близко от нее, но не… Я очнулась в машине Киллиана.
— Ты там, где он, так ведь?
— Но это не значит…
— Ты связала себя с ним. Ты его проводник. — Глаза девчонки неприятно поблескивали от удовольствия. — Он уже начал тебя призывать?
— Что?
— Если он усиленно подумает о тебе, сконцентрируется на мыслях о тебе, то — пуф! — где бы ты не была, что бы не делала, в тот же миг окажешься рядом с ним.
Мне стало нехорошо. Это может быть правдой?
Лизель посмотрела на небо, постукивая пальцами по подбородку. — Как там нынешние детки говорят? Ах да. Ты его сучка, его загробная сучка. — Она радостно рассмеялась, довольная своей шуткой.
— Эй, Лизель, какая-то ты худенькая сегодня, тебе не кажется? — спросила я. — И вроде стала прозрачней?