Корм. Запасы. Консервы.
Михась с явным неудовольствием оглядел заместителя с головы до ног, и тот виновато отвёл глаза:
– Так не было там других красок, товарищ командир. Чем хотите могу поклясться.
– Не верю! – десятник брезгливо подвинул ногой несколько маленьких, размером едва ли в половину армейской кружки, баночек. – Тем более они все разного цвета. Уж кто-кто, а моряки всегда славились запасливостью. Просить надо лучше.
– Проси-и-и-ть?
Удивление в голосе Максима прозвучало столь искренне, что вся злость у Кочика куда-то улетучилась.
– Ну да, просить. Или, в крайнем случае, сменять на фляжку ракии.
На лице заместителя читались противоречивые чувства, наполовину состоящие из лёгкой паники. Отдать ракию? Морякам? За какую-то жалкую краску?
– Они же её выпьют, командир! – паника усилилась.
– И что?
– Так насовсем выпьют!
– Зато самоход будет покрашен.
– А зачем? Он и так хорошо выглядит.
Михась тяжело вздохнул и нахмурился:
– Максим, делай что угодно. Но если через час я увижу хоть одно пятнышко ржавчины… Время пошло! Вернусь – доложишь об исполнении.
Уйти он не успел. Успел только отвернуться, как за спиной раздался истошный вопль:
– Воздух! Драконы!
Огненный плевок расплескался по палубе. Торжествующий рёв и свист крыльев. Стук ледяных осколков по железу.
– Твою же мать! – позднее Михась так и не смог вспомнить, как он оказался на сиденье наводчика. – Максим, подавай!
Первый снаряд ушёл в небо, но дракон уже скрылся в низких облаках. Скрылся, чтобы тут же появиться с противоположной стороны и залить борт корабля огнём. Что, никак не загорается? А вот накося выкуси! Частое фырканье станковых огнеплюек на корме. Проснулись, кагульи выкормыши? Ведь кто-то твёрдо обещал засечь любого пиктийского мага за тридцать вёрст. Совсем тушканов не ловят, придурки винторогие!
Снаряд с лязгом лёг в приёмный лоток. Выстрел… мимо. Крутануть маховики, поворачивая платформу… Выстрел… Свечение колдовского щита… зацепил? Вот же вёрткая вошь! Выстрел… есть!
Столичные высоколобые умники не зря ели хлеб и пили ракию – уже второе попадание вдребезги разнесло пиктийскую защиту, и не ожидавший такого подарка колдун влетел в перекрестье огненных трасс из нескольких ДШК[3]. На драконе влетел, разумеется. Но легче ему от этого не стало – чешуйчатой твари тут же сожгло правое крыло, и под восхитительную музыку воплей ужаса оба упали в воду. Через несколько мгновений на поверхность вынырнула мокрая голова. Человеческая голова.
– Не стрелять! – появившийся на палубе сотник Баргузин сильным толчком сбил с ног прицеливающегося из огнеплюйки бойца. – Не стреляй, твою мать!